Сибирские огни, 1956, № 5

Москва сразу заговорила о новом те­ норе, заговорила бурно, восторженно и, самое главное, единодушно Нового пев­ ца признали все, на русской сцене по­ явилась новая звезда первой величины. Потом я увидел Собинова на сцене только через четыре года. За это время он спел уже в Москве ряд больших пар­ тий — Фауста, Ленского, Берендея. Имя его теперь было известно всей России: он сделал уже несколько гастрольных поездок в провинцию, выступал во мно­ гих городах — Киеве, Харькове, Одессе, но ни разу не пел в Петербурге. И вот весной 1901 года Собинов приехал в Пе­ тербург. В оценках явлений искусства между Петербургом и Москвой того времени существовала довольно резко выражен­ ная рознь. Москвичи превыше всего ста­ вили свои театры — Малый (драма) и Большой (опера). Петербуржцы же ут­ верждали, что выше Александринского театра в драме ничего нет и .быть не может, а Мариинский оперный театр — лучше московского Большого. Справед­ ливость требует сказать, что оперное искусство стояло тогда в Петербурге всё-таки выше, чем в Москве. И петер­ бургские ценители искусств с некоторым недоверием относились к восторгам моск­ вичей по поводу Собинова. Понятно, что первый его спектакль привлёк всю тог­ дашнюю музыкальную верхушку столи­ цы, но большинство шло на спектакль с таким же интересом, как и недовери­ ем. Петербуржцы не без основания по­ лагали, что лучшим Ленским был зна­ менитый певец Николай Фигнер. Фигнер действительно был не только отличным, чрезвычайно талантливым, высококультурным певцом, но и превос­ ходным драматическим актёром, очень темпераментным и ярким. Он основал в Мариинском театре свою школу, создав памятные оперные образы Отелло в од­ ноимённой опере Верди, Иоанна Лейден­ ского в опере Мейербера «Пророк». Фигнер одним из первых принёс на опер­ ную сцену искусство драмы, так вели­ колепно развитое и возвеличенное впос­ ледствии Шаляпиным и другими певца­ ми, ставшее основой русского оперного искусства XX века. Надо особенно подчеркнуть эту черту таланта Николая Фигнера и вот почему. В Петербурге тогда была весьма попу­ лярна итальянская опера, требовавшая от певца только умения петь и допускав­ шая полнейшее пренебрежение к созда­ нию сценического образа. Никого не удивляло, когда на сцену выходил пожи­ лой, толстенький обладатель чудного го­ лоса в роли... восемнадцатилетнего кава­ лера де-Гриё в «Манон» Масоне или в роли Каварадосси в «Тоска». Лишь бы он хорошо пел, а на остальное просто не обращалось внимания. Такова была традиция, таков был закон тогдашнего оперного театра. Я отлично помню первое появление Со­ бинова на сцене театра петербургской консерватории. Длинный, неуютный зал переполнен. Опера идёт как обычно — по трафарету. И вдруг её привычное те­ чение сразу изменяется. На лужайку пе­ ред домом Лариных выходят из правой кулисы два друга — Онегин (не припом­ ню, кто его тогда пел) и Собинов — Ленский. Уже один внешний вид Соби­ нова поразил зрителей. Перед ними предстал восторженный влюблённый юноша с кудрями до плеч, стройный, лёгкий в движениях. Да, он был влюб­ лён, это чувствовалось во всём — в его горящем взгляде, в тоне его голоса, в движениях. На оперной сцене появился совершенно живой человек, появился Ленский, какого Петербург не видел ещё, точнее, ■— не подозревал, что такой Лен­ ский может быть. И вот Собинов запел свою выходную арию «Я люблю вас, Ольга». Напомню, что публику этого спектакля давно изба­ ловали отличные певцы, она тонко раз­ биралась и в музыке, и в оперном искус­ стве. И эти зрители была потрясены. Все они отлично знали оперу Чайков­ ского, а тут вдруг с неожиданной силой вспомнили, что оперы не было бы, если б' не было и романа Пушкина! В опере, как известно, Ленский имеет несколько иной облик, чем в романе. Там он очерчен как-то чуточку иронически. Наоборот, Чайковским Ленский написан с большой и искренней любовью. Но что же Соби­ нов сделал нового со всем известной пар­ тией Ленского? Он первым в России объединил в сво­ ей роли Владимира Ленского прогрес­ сивную идею романа Пушкина с музы­ кальными идеями оперы Чайковского. Образ «юного поэта» стал несравненно ярче, богаче, полнокровнее. Собинов по- новому раскрыл образ Ленского. Все вдруг вспомнили — да, позвольте,. Ленский же молод! Почитателям Николая Фигнера, навер­ ное, стало не по себе. Он всегда выходил на сцену со своими длинными усами и довольно длинной, остренькой бородкой. Таким он представал перед нами в лю­ бой партии, в том числе и в образе Лен­ ского. А теперь, после выступления Со­ бинова, это было немыслимо, более то­ го — чуть ли не кощунственно и по от­ ношению к Пушкину, и по отношению к Чайковскому. После первого же спектакля всем те­ атралам Петербурга стало ясно, что Со­ бинов превосходно знает не только му­ зыку, но и литературу, и историю. Ока­ залось, что он не только точно и глубоко знает эпоху пушкинского романа, но и с тайой же ясностью понимает её, умеет выбрать наиболее для эпохи характерное,, и скупо, но ярко показать это в своей роли. После никто так и не смог пока­ зать Ленского на сцене лучше, чем Леонид Витальевич Собинов.