Сибирские огни, 1956, № 5

рил по-русски) начал рассказывать о се­ бе. Он сообщил, что когда-то у него бы­ ли зоркие глаза, настолько зоркие, что люди называли его Сеймой, что по-нгана­ сански означает «глаза», а своего на­ стоящего имени он уже на помнит. Беги­ чева? Да, знал, конечно, знал. Он ему и балок свой подарил, до сих пор старый Сейма живёт в нём. Ходил с Бегичевым иа край моря, бывал с ним в Гольчихе. Но давно, ох, давно это было! Не пом­ нит он уже, не помнит. Вот Харламп — тот помнит хорошо, тот помоложе, тот даже на охоту ещё ходит... Я попросил, чтобы сходили за Харлам- пом. И вот он стоит передо мной — бодрый ещё 93-летний старик среднего роста в шапке, в фуфайке. В руках у него вет­ хое, перевязанное проволокой ружьё бельгийского изделия, подаренное ему Никифором Алексеевичем Бегичевым. Он присаживается к столу и неторопли­ во, по-русски начинает говорить. Пояс­ няет, что зовут его Гавриил Варлаамо- вич. А Харлампом прозвали по имени отца, так легче звать. Ему 93 года. Бе­ гичева узнал хорошо тогда, когда по­ плыл с ним по Пясине на край тундры, к морю... И он начал называть фамилии Н., Зырянова, Манчи... Когда он ' начал рассказывать, я не­ вольно вздрогнул. Я понял, что нашёл того человека, которого искал. Стало ясно, что Гавриил Варлаамович многое знает, многому был свидетелем... Мы продолжили нашу беседу в Ново- Рыбной, в жарко натопленной комнате заготовителя пушнины. Вместе со мной здесь находились заведующий отделом пропаганды и агитации Таймырского ок­ ружного комитета КПСС В. Гавриленко, третий секретарь Авамского райкома КПСС М. Булаев, секретарь сельсовета В. Зайцев и, на всякий случай, перевод­ чик, так как старик не очень хорошо го­ ворил по-русски. Гавриил Варлаамович начал рассказы­ вать... Там, где мне было что-нибудь неясно, непонятно, я или сам или через перевод­ чика по два-гри раза переспрашивал ста­ рика, чтобы возможно точнее передать его речь, смысл его рассказа. Привожу полностью рассказ Гавриила Варлаамовича, записанный мною дослов­ но в присутствии названных выше това­ рищей, придав ему лишь небольшую ли­ тературную обработку: — Шил я тогда на Пойтурме (река, впадающая в Пясину. — К. Л.). Плотни­ чал. Хорошим был плотником. Бегичев и взял меня к себе в артель, как плот­ ника: делать и чинить санки, пасти, ру­ бить избу, лодки. Кроме Бегичева, в ар­ тели были: Сапожников, Зырянов, Н., эвенк Манчи, ненец Илья Романович. Фамилии его уже не помню. Других то­ же не помню. Шибко стар стал. Приехали на край тундры, к морю. Сначала голомо' поставили, потом избу. Поставили сорок пастей. За зиму добыли около трёхсот песцов. Было начало мая. Обсохли вершины сопок, пасти упа­ ли. Набралось больше четырёх кулей песцов. Жили все вместе в избе. Окно выходи­ ло на юг. Вдоль стен стояли нары. На гвоздике, вбитом в стенку, висели золо­ тые часы Бегичева. Манчи не хватило места на нарах, и он спал на полу. Ман­ чи обычно чистил песцов. Однажды Бегичев пришёл с охоты. Одиннадцать гусей и трёх диких (оле­ ней.—К. JI.) убил. Ружьё повесил над изголовьем, на своём обычном месте. Сел за стол, начал пить со всеми чай. Кончили пить чай. Все легли спать. К утру я проснулся и вышел на двор. От стука двери все проснулись. В это время уже солнце взошло. В субботу это было. Бегичев спрашивает: —■ Какое время? Я отвечаю: — Пора вставать. Бегичев посмотрел на часы и гово­ рит: — И правда пора! Встали, умылись, сели за стол, стояв­ ший посредине избы, возле окна. Начали пить чай из кружек. Двое русских не пили. Кончили пить. Н. взял железяку (пестик.—К. JI.), тяжёлую, килограммов пять будет. Верх у неё тонкий и острый, низ плоский и широкий. Начал толочь соль. А соль крупная, блестит, будто зеркало. Лежала эта железяка всегда на столе. Вот Н. молотит соль. Бегичев сел на­ против него, подпёр голову руками и так тихо, грустно ему говорит: — Ты наш вчерашний разговор пом­ нишь? Собак дашь? Н. молчит. — Если собак не дашь, — я сам пеш­ ком на маленькой санке увезу песцов на Диксон. Продукты ведь нам нужны. Н. опять молчит. Только красным стал. Шея и лицо налились кровью. Я стал собираться на охоту за куро­ патками и отвер'нулся от беседующих. В это время раздался какой-то глухой стук, а потом кто-то упал. Я обернулся и вижу: лежит Бегичев на полу, кровь течёт из-под уха. Н. кладёт железяку на стол. Подходит к залитому кровью Беги­ чеву и начинает топтать его сапогами, подкованными железом. Рёбра, однако, поломал ему. До этого Н. ходил всегда в валенках, а тут почему-то надел сапоги, подбитые железом. Я говорю остальным: — Почему вы сидите? Он же нашего начальника убьёт! Нужио остановить Н. Тут самый старший русский тоже поддержал меня: — Перестань, что ты делаешь! ■1 Г о л о м о — временное промысловое жильё.