Сибирские огни, 1956, № 5

Действительно, о целинном массиве, поднятом второй бригадой, я услышал прежде всего. Это и понятно: как не по­ делиться с новым человеком светлой ра­ достью! Ведь с каждого из двухсот пяти­ десяти гектаров целины получено по сто шестьдесят восемь пудов зерна! Когда мне назвали эту цифру, я мысленно оглянулся на весь Алтай, хлеборобы ко­ торого подняли за последние годы (начи­ ная с 1954) почти три миллиона гекта­ ров целинных земель, В моём воображе­ нии возникла могучая пшеничная река, с тихим шелестом струящаяся в государ­ ственные закрома. Три миллиона гектаров... Пусть даже на этих землях хлеборобы получат вкру­ говую по сто пудов с гектара, — и то будет триста миллионов пудов. И это — лишь в одном Алтайском крае. А если взглянуть на целину в масштабе всей страны!.. Перед самой поездкой на Алтай побы­ вал я на турбогенераторном заводе в Новосибирске. Во время обеденного пе­ рерыва, возвращаясь из заводской сто­ ловой, молодые работницы пели ча­ стушку: Разбуди меня, мамаша, Как займётся зорюшка. Ждёт уборки урожай На целинном полюшке... Сначала это показалось странным: как в рабочую среду проникли такие «чисто сельские» мотивы? Потом поду­ малось: значит, наступление на целину воспринято как общенародное дело. Те­ перь же, когда довелось познакомиться с реальными цифрами, это стало ещё яснее. Согни миллионов пудов зерна, по­ лучаемого на целинных полях, агитиру­ ют сами за себя. Ничего нет удивительного в том, что о колхозном целинном массиве мне рас­ сказали в первую очередь, и напрасно Жеронкин иронизирует над этим. — И про нас, комбайнеров, не забы­ ли, конечно, вас просветить? — спраши­ вает Жеронкин, шагая рядом со мною по утрамбованному земляному полу тока. — Вы прямо провидец какой-то, — не выдерживаю я. — Провидец? Ишь ты, какое звание вы мне придумали... Не-ет, я просто хле­ бороб, о хлебе болею. И он начинает рассказывать — рас­ сказывать не о той маленькой частной беде, которая привела его сейчас на ток, а о том, что тревожит, видимо, не толь­ ко одного Жеронкина. — Взять хоть нашу бригаду, — гово­ рит комбайнер. — Посеяли тысячу гек­ таров пшеницы, триста — овса, шестьде­ сят — кукурузы, да картоф%ля ещё тридцать пять гектаров прихватили. Уродилось всё — лучше не надо. А как до уборки дошло, мы и расклеились. Шараханье пошло из крайности в край­ ность. Мы подходим к риге, вернее к буду­ щей риге — к голому остову её. — Шабалина не видели? — Только что тут был. Минут пять, как ушёл. Поиски бригадира продолжаются, про­ должается и наша беседа. — Какая наша первая ошибка была? — спрашивает как бы сам у себя Жеронкин и отвечает: — Переусердство­ вали с раздельной уборкой... Это сетование — «переусердствова­ ли» — я уже слышал и в некоторых других колхозах, слышал и по приезде сюда: не учли капризов сибирской осе­ ли. А что, интересно, подразумевает под своим «переусердствовали» мой новый знакомый? Как выясняется, в начальный период уборки в колхозе имени Мамонтова ко­ совицу хлебов вели главным образом двумя жатками, шесть комбайнов были вроде как на подхвате. Прямым комбай- нированием, по существу, не занимались, хоть и были для этого готовые массивы. — Про Гилёва и про Сахарило — на­ ших машинистов жаток — я худого не скажу: по тридцать, по тридцать пять гектаров за день убирали. Но зачем нас- то, комбайнеров, на второй план отста­ вили? — спрашивает Жеронкин. Сухие, погожие дни в начале уборки были упущены и из тысячи трёхсот гек­ таров зерновых бригада скосила лишь шестьсот гектаров (из них комбайнами— шестью комбайнами! — всег.о сто пять­ десят). Вот какой была первая ошибка. Вто­ рая же, как я уясняю из рассказа Же­ ронкина, совершается сейчас, вот в эти самые дни, в эти часы. В чём она? К западу от тока поля бригады полого спускаются к речке. На противополож­ ном крутом берегу её лежит ровными рядками скошенная до ненастья пшени­ ца. Рядки параллельно друг другу убе­ гают широкой общей полосою к горизон­ ту. Слева и оправа на этой полосе тем­ неют на жёлтой стерне брошенные жат­ ки. А неподалёку от них плывут по пше­ ничному океану комбайны. Достаётся им сейчас: днём и ночью всё, что можно, выжимают из них механизаторы. И как бы кстати пришлась теперь помощь ком­ байнам двух сестёр-жаток!.. — Почему они стоят? — недоумеваю я. — Поломка? — Поломка? Нет! Они хоть сейчас... Комбайнер не договаривает. Навстре­ чу нам торопливо шагает невысокий че­ ловек в застёгнутом на все пуговицы пиджаке, между отворотами которого видна военного покроя выгоревшая гим­ настёрка с глухим, так же аккуратно за­ стёгнутым воротом. — Шабалин, — протягивает он мне руку. Жеронкин с иронической улыбкой гудит: