Сибирские огни, 1956, № 4

МИХАИЛ ЗУЕВ живцы — погонять шары на историческом опухшем биллиарде. Дмитрий Афанасьевич любил эти посещения, хотя знал своих гостей только по ра ­ боте. Во время их налётов гулкие высокие комнаты наполнялись крика­ ми, смехом, лихим щёлканьем шаров и напоминали почему-то Дмитрию Афанасьевичу холодную, угрюмую, давно нетопленную печь, в которой вдруг затрещало, загудело дружное, весёлое пламя. В эти вечера выпи­ вали, немало и не много, а сколько следует, мололи всякий горячий вздор, бывали и нескладные песни, и смешные мужские поцелуи, и серьёз­ ные беседы — всё, что полагается в таких случаях. Дмитрий Афа­ насьевич тоже пил, смеялся, целовался, даже пытался подтягивать пес­ ням, но ловил себя на том, что фальшивит не только в мелодии, но и в чувствах. Он грелся у чужого огня, сам не загораясь. Бесшумный, мягкий ход поезда сменился постукиванием и подраги­ ванием. Заскрипело сверчком в стенках, засвистело в вентиляторах, рит­ мично начали позвякивать оконные стёкла. Дмитрий Афанасьевич сидел в коридоре на откидном стульчике и смотрел в окно. Там была тёмная августовская ночь и на ней, как на чёрной стене, висели жёлтые, зелёные и белые путейские огни. Он отвернулся и оглядел коридор. В дальнем его конце, тоже на откидном стуле, сидела женщина и разговаривала с молодым офицером. Горелов видел только её спину, обтянутую темносиреневым жакетом, и затылок с тяжёлым пучком свет­ лорусых волос. На коленях её лежал, свешиваясь, букет пушистых, как цыплята, мимоз, и ещё один букет держал подмышкой, как банный ве­ ник, разговаривавший с ней офицер. Дмитрий Афанасьевич вспомнил, что видел уже эту пару на перроне, около своего вагона. Несмотря на поздний вечер, их тесно обступили провожающие: и молодёжь, и люди в возрасте. Все разом громко говорили, смеялись и то и дело звонко цело­ вали уезжавшую. Проходя одиноко в вагон, Дмитрий Афанасьевич улыб­ нулся, подумав, что перрон •— единственное место, где целуются не стес­ няясь. Вспомнив скучные лица провожавших его подчинённых, Дмитрий Афанасьевич грустно вздохнул и встал. Словно сговорившись, встала и женщина и в сопровождении офицера пошла по коридору в сторону Го­ релова. Проходя мимо, она внимательно посмотрела на Дмитрия Афа­ насьевича, и в узких карих её глазах появились недоумение и вопрос. К а ­ залось, она сейчас остановится и что-то спросит. Но Дмитрий Афанасье­ вич не видел этого. Его внимание привлёк алый косой флажок депутата Верховного Совета, приколотый к лацкану её жакета. Он заметил ещё, что букет свой она несла в вытянутой руке на высоте подбородка, как све­ чу, и эта манера показалась Горелову почему-то знакомой. Перед дверью своего купе женщина остановилась, пропустив офицера, и оглянулась. Теперь Дмитрий Афанасьевич смотрел ей прямо в лицо. Она была немо­ лода, пожалуй, одних лет с Дмитрием Афанасьевичем, и лицо её, особен­ но узкие карие глаза с длинными пушистыми ресницами, также показа­ лись ему очень знакомыми. А глаза эти вдруг широко, испуганно рас­ крылись, и она вбежала в купе, поспешно задвинув за собой дверь. Дмитрий Афанасьевич пожал плечами и снова сел, потирая лоб. Где он видел её? Но сколько ни напрягал память, припомнить не мог. Он где-то читал о верном способе что-либо вспомнить: надо отвлечься, з а ­ быть о том, что ты хочешь вспомнить, а затем неожиданно вернуться к этому. Он попробовал сделать так, но и верный способ не помог, просто потому, что он не мог отвлечься мыслями от этой женщины. Тогда он на­ чал убеждать себя, что это обман памяти, когда во встреченнбм челове­ ке соединяются отдельные характерные черты многих встречавшихся ранее людей. Но тотчас, где-то в дальнем уголке мозга кто-то запротес-