Сибирские огни, 1956, № 4

И вот теперь, вероятно, до конца по- настоящему почувствовав в себе подлин­ ную веру, она говорила с такой искрен­ ностью о простых и заурядных вещах, которые в целом составляют человече­ ское счастье, что не верить ей нельзя было. — Со мной рядом живёт Вася Труб- кин, —• ремесленник, совсем мальчиш­ ка. Раньше я его даже не замечала. И к азался он мне неинтересным парнем. А недавно он показал мне дом, который строит вместе с друзьями. Забрались мы с ним на самый верхний этаж и глядим вниз — красота! Вася всё, всё рассказал о своей работе, да так увлекательно, что будто красивее его труда на свете не су­ ществует. И почему, думаю я, он такой счастливый? Возможно, многое из того, что он говорил мне, я и не поняла, но одно, самое главное, стало ясно мне тог­ да: Вася счастлив своим маленьким, скромным, совсем-совсем незаметным трудом. Ведь то, что он сделал, лишь частица большого, но прекрасного зда­ ния, где всё красиво, уютно, тепло, где найдёшь ты верных друзей, любимого человека и где кругом — родные совет­ ские люди. Павлик Несколько лет тому назад на выпуск­ ном вечере в школе среди девичьих ф а­ милий прозвучало имя Павлика Дроно- ва. Я помню недоуменный взгляд наших гостей, когда на сцену поднялся невы­ сокого роста мальчик, смущённый взгля­ дами сотен внимательных глаз, устрем­ лённых на него. Он близоруко смотрел на золотистую каёмку аттестата, не знал , куда ему засунуть коробочку с зо­ лотой медалью, а потом, отчаянно мах­ нув рукой, пошёл в зал. Ему долго, от всего сердца, хлопали. Десятки девичьих рук тянулись к Пав­ лику, и была в этих дружеских рукопо­ жатиях какая-то особенная теплота, да­ же больше — нежность... Павлик, Павлик! Сколько огорчений вспоминается, когда я говорю о тебе. Но теперь они уже давно позади, и я вижу лишь ясный и светлый путь твой, на ко­ тором, возможно, и встретятся жизнен­ ные препятствия, однако они не будут уж е так страшны, и ты их легко преодо­ леешь, ибо есть теперь самое главное у тебя — воля к победе, большая дружба. Ты впервые переступил порог школы в девятом классе. Застенчиво предстал тогда перед любопытными глазами дево­ чек, которые смотрели на твою робкую фигуру и чему-то про себя улыбались. Я помню, как ты старался ближе быть к Вере Дмитриевне, которая привела тебя в класс, как бы прося у ней поддержки, защиты от сорока пар девичьих глаз, одновременно устремившихся на тебя и будто лукаво спрашивающих: «Мальчик, Об этом даже стихи есть: Я вернулась домой. Но не тесной квартире Называться теперь этим словом весомым. Вся страна — города её , дали и шири — Навсегда, до конца, для меня стали домом... Правда, хорошо? Вот мне и хочется, чтобы это чувство жило вечно в моём сердце, в сердцах всех нас, девочки...— Маринка остановилась и, выразительно, весело улыбаясь, добавила: — и маль­ чики! Маринке хлопали. Её поздравляли. Рядом с ней стояла Валя Ромоданова. Она, как и подруга, счастливо улыба­ лась. Потом девочки порывисто обня­ лись и крепко расцеловались. И мне по­ думалось, что этот день для Маринки, Вали и всех, кто завтра покинет нашу школу, станет началом новой большой дружбы. Прошло немного времени после дис­ пута, и в учительской уже до самого конца учебного года говорили теперь не с Маринке, а о Марине Дружиной. И, по- моему, это было очень хорошо и пра­ вильно. и Лина а зачем ты пришёл к нам?» Слишком уж необычен был твой приход в жен­ скую школу, и это не могло не поразить будущих друзей и товарищей твоих... * * * В тот год, когда семилетние мальчи­ ки и девочки, сияющие и гордые от со­ знания своей «взрослости», пошли в школу, Павлик Дронов леж ал в постели и печально смотрел в окно больничной палаты, за которым ранняя осень позо­ лотила кое-где деревья, плавно покачи­ вающие верхушками своими перед рас­ пахнутыми створками окон. О чём думал тогда мальчик, прикованный к постели тяжёлым недугом, о чём молили его большие детские глаза, чего хотел этот хрупкий и бледный ребёнок? Трудно сейчас вспомнить. Только одно тоскли­ вое чувство крепко вошло в сердце Пав­ лика: он хотел быть вместе со своими сверстниками, быть среди них и учиться. Павлик помнит, как долго и горько рыдал он в то сентябрьское утро, думая, что о нём забыли. С красными от слёз веками застала его тётя Даша, палатная няня. Она, как всегда, вошла тихо, не­ слышными шагами подошла к мальчику, взглянула на его лицо и всё поняла. — Милый ты мой! — сказала она, прижимаясь к его щеке своими полны­ ми, тёплыми губами. — Не надо пла­ кать! Разве ты не знаешь, что и у нас будет учительница? Она скоро придёт, 10. «Сибирские огни» № 4.