Сибирские огни, 1956, № 4

— По-моему, вы уходите от моего во­ проса. — Тебе нужен прямой ответ? Изволь. Я согласен, что проверять ученические сочинения — тяжёлый труд. Да и вооб­ ще, есть ли лёгкий труд, если человек относится к нему творчески? Такового ты в жизни не найдёшь. А теперь о со­ чинениях. Допустим, я проверяю твою первую письменную работу. Просто ли передо мной лежит школьная тетрадка? Нет, Маринка. З а сочинением стоишь ты, упрямая и трудная девочка, со стремлением сделать что-то и одновре­ менно с ленью, нежеланием довести на­ чатое дело до конца. И, представим, я научил тебя многому, многое ты и сама продумала, твоё отношение к жизни ме­ няется , появляется новое сочинение, зре­ лое, смелое по мысли, такое, что свиде­ тельствует о рождении и характера, и самостоятельности. Р азве в сравнении с тем, что было, это новое не принесёт мне счастья? Маринка покачивала головой, и мне казалось, что она не согласна со мной, что я опять потерял контакт с её ду­ шой. Но в другой ра з она приходила ко мне и сообщала: — Андрей Миронович, я прочла о Лобачевском. Помните, вы рекомендова­ ли мне? Как он хорошо говорил! Вот по­ слушайте: «Жить — значит чувство­ вать, наслаждаться жизнью, чувство­ вать непрестанно новое, которое напоми­ нало бы, что мы живём». — Ну, и что? — Так ведь он писал о том, что вы говорили: труд — счастье, потому, что человек в нём познаёт новое. — А ты познаёшь это новое? — Вчера совершенно самостоятельно решила все задачи. Ох, и трудные! Валька даже удивилась: у неё тоже пра­ вильное решение, а я сделала более р а ­ циональным путём. И, чтобы не дать мне возможность усомниться в её успехе, Маринка быст­ ро на листе набросала чертёж и с жаром объяснила своё решение. В её порыве жила уже радость некоторого творческо­ го наслаждения. Да и вправду сказать, Маринка, хотя и медленно, но тем не менее заметно для всех набирала темпы в учёбе. Вторая четверть для неё была регщг- тельной атакой, когда бросаются в бой все резервы , чтобы захватить и закре ­ пить за собой важные рубежи. К счастью, и Софья Александровна стала внимательней к девочке. Вернувшись как-то с урока, она сказала: — Вы понимаете, Маринка дала та­ кое оригинальное решение, что просто удивительно. — Софья Александровна, как всегда, чуточку преувеличивает, — не сдержав желания схитрить, серьёзно заметил я. — Не люблю, когда люди, мало что понимающие в математике, вступают в разговор. Ну что вы, в самом деле, смыслите, например, вот в этом? — за ­ кипятилась учительница, бурно жести­ кулируя тетрадкой в руке. — В чём? — Да вот в этом, — и Софья Алек­ сандровна энергично ткнула пальцем в какой-то чертёж. — Какой-то весьма посредственный рисунок, — всё так же серьёзно отве­ тил я. — Вы слышите: «посредственный»! — почти вскричала Софья Александров­ на. — Да это так тонко проведённое ре­ шение, что не всякий умный математик сумеет сделать!.. — Значит, Маринка — молодец? — Она далеко пойдёт. — Словом, не такая уж она безна- дё;жная, как вы говорили о ' ней ког­ да-то. — Я говорила? — Софья Александ­ ровна не любила, когда ей напоминали об её иногда весьма опрометчивых суж­ дениях. — Ну, знаете, не наводите тень, на солнечный день. Наш диспут начался на третий день, зимних каникул. Школьный зал был пе­ реполнен ученицами старших классов. Пришли к нам и гости — мальчики из соседней школы. Естественно, что мои девочки очень волновались, ежеминутно подбегали ко мне и, прижимая руки к груди, взволнованно шептали: «Ой, ка­ жется, я провалю!» Первой выступала Валя Ромоданова. Её спокойный и ровный голос быстро овладел аудиторией, и мне со сцены бы­ ло видно, как многие вооружились тет­ радками и время от времени что-то за­ писывали. Это являлось предзнаменова­ нием горячей схватки. Счастье! Простое слово, которое мы слышим ежедневно на улице, в трамвае, по радио, в кругу друзей. Но каждый раз это слово заставляет нас о многом думать. И нечего скрывать, что оно зо­ вёт нас и манит к себе всю жизнь. Од­ ни, правда, полагают, что вкусно поесть, сладко поспать и вообще бездумно прой­ ти по большой дороге — счастье. Но по­ добных не так уж много в нашей стра­ не. Не о них речь шла на диспуте. Гово­ рили о других, что хотят в жизни сча­ стий много, разных; что иногда спотыка­ ются в своих поисках, но, поддержанные- товарищами, преодолевая собственные слабости, вновь выходят на путь борьбы за общую, коллективную радость. «Борь­ ба — моя поэзия», — говорил Герцен. «Счастье — в борьбе», — отвечал Маркс своим дочерям на вопрос, в чём состоит подлинная радость человека. Всё это с особой романтической приподнятостью свойственно мечтам о счастье в юности.