Сибирские огни, 1956, № 4

НИКОЛАИ ПЕРЕВАЛОВ Скрипку берёт скорей. Сам изумлённо снова смотрит в лицо он ей. Не узнаёт при этом чёрных, лукавых глаз — ласковым, тёплым светом освещены сейчас. «Значит, ты вон какая!» — шепчет, чему-то рад... Льётся, не иссякая, несенный водопад. Сказкою о просторе манит далёко вдаль. Голосу скрипка вторит, мягко гудит рояль... Кончился вечер — утром. Шёл Николай один и повторял кому-то: — Вот тебе и «Катрин»! Ящик почтовый рядом — Сделай лишь пять шагов. Но с равнодушным взглядом мимо прошёл Петров. Хрустнул конверт в кармане — смято письмо давно: маме резвушки Тани вряд ли придёт оно.... 7 Тысячи длинных вёрст встали меж ними прочно. Хрупкий остался мост —■ катиных писем строчки. Но наступает срок — рухнет и тот мосток. Рухнет, Петров! На нём — груз тяжелее камня: гнёт его день за днём груз твоего молчанья. Поторопись спасти — будет он, будет нужен!.. А за упрёк прости: горький упрёк — заслужен... Тоненькие листы, круглый, знакомый почерк. Разве не сможешь ты правды прочесть меж строчек? Там, на Оби, Петров, небо покрылось тучей — гаснет твоя любовь, ставшая песней лучшей... В сердце родных краёв гибнет от первой фальши вера в тебя, Петров, давшая крылья раньше... Там твоя песня — спета. Можешь понять хоть это?.. Молча к столу присел, смотрит в письмо с досадой... «...Ты высоко взлетел, только, смотри, не падай. Если жена и дочь спутали руки-ноги, ■ что же, уйдём мы прочь обе с твоей дороги. Я не хочу мешать. Пой и живи, как знаешь.. » — Ну, мне пора шагать. — Думаешь, опоздаешь? — Да, у Катрин ведь так — живо пошлёт в отставку! — Слушай-ка, сибиряк, ты подавал заявку — едем в Сибирь на ГЭС в отпуск с тобою вместе? — Серенький интерес. Вместе — мне много чести. Ехать в Сибирь с тобой? Брось-ка свою затею. План у меня — другой. ГЭСы воспеть успею. Еду на месяц целый в Сочи со всей капеллой? — Ну, и капелла, видно, там собралась у вас! — Слушай, тебе завидно? Хочешь, идём сейчас! Есть у меня запас — парочка чёрных глаз: как приглядишься ближе, пальчики ты оближешь. Вмиг познакомлю, хочешь? — Нет, не хочу. Уволь. Сам оближи... А, впрочем... Есть! Познакомь... Николь. -— То-то же! Будь готов — почву пока проверю. Й убежал Петров, смолкли шаги за дверью. • Тоненькие листы перебирает Петя. Что опечален? Ты разве за них в ответе? Тысячи длинных вёрст, звавших к заветным высям!.. Рухнул последний мост — больше не будет писем. 8 Он засиделся. Поздно. Смотрит бездумным взором. Ночь на окне морозном выткала сто узоров. В инее рощи, травы, кустик в сугробе низкий... Взглянь-ка, похоже, право, это на край сибирский! Кажется, степь родная, молча грустя о сыне, смотрит сюда, не зная, жив ли, здоров ли ньгне... Шив он! В трудах-заботах? Даже не спит и ночью. Пишет в своих блокнотах — и... разрывает в клочья. Ходит и курит нервно, мрачных раздумий полон. Трудно идёт, наверно, чудо-балет, Никола? Чем вспоминать, тоскуя, то, что давно забыто, светлую даль обскую лучше с окна спиши ты. Если не можешь вспомнить прошлых мечтаний зори, лист за листом заполни,