Сибирские огни, 1956, № 4

непоправимый шаг останови. Не делай. Но решены сомненья — скрипнули три ступени!.. Зал затемнённый тих. Видит скрипач с эстрады взгляды, чужие взгляды — тысячи может, их! До ужаса одинок, жмётся в потоках света. В пальцах дрожит смычок. Верная нота, где ты? Нота пришла не в такт! Скрипке смеяться б надо, плачет она, да так, сам хоть заплачь с досады. И в довершенье бед — чей-то смешок в ответ... Скрыться хотел скорей, да не решился как-то. Слышит: — «Простор степей»! • Вальс, исполняет автор! «Дальняя степь моя, край, в синеву одетый, был бы с тобою я — •спел и сыграл про это! Хоть бы на миг сейчас дальше от яркой сцены...» Тихо исчезли с глаз зал затемнённый, стены... Тихо взлетел смычок... ...Вот из-за края тучи вышел, далёк-далёк, утренний, первый лучик... Гонит волну волна, плещется в синей шири — эх, велика она, эта река в Сибири! В птичьем трезвоне лес. Песни — в машинной качке: то на Обскую ГЭС едут его землячки... Катя заходит в класс. В детском саду — Танюша. День за горой угас. Ветер упал, уснувши. Вот он, далёк-далёк, меркнет за краем тучи солнца последний лучик... Тихо упал смычок. Тих затемнённый зал. Коля и сам не знает, то ли сейчас играл, то ли стоял, мечтая... Только очнулся — вдруг спереди, слева, справа грянули в сотни рук аплодисменты: —- Браво! — Браво! Друзья — кругом! Сразу не понял чуда — скрипку зажав, бегом в страхе бежал оттуда! 5 Так, удивляя город с первых своих шагов, быстро пошёл он в гору, наш Николай Петров. Заговорили, словом, люди теперь везде вдруг о таланте новом, чуть ли не о звезде. Много ль с того концерта времени утекло — много ли песен спето? Но на душе светло. Слава стучится в двери! Месяц тому назад сам бы не смел поверить, как на земле богат дружбой людей хороших, сотнями твёрдых рук, имя его занёсших в список любимцев вдруг На освещённой сцене больше не одинок — не задрожат колени, и не тяжёл смычок. Шумных аплодисментов, музыки, света вихрь!.. А на столе студента, в комнате на двоих ноты-азы в сторонке пачкой желтеют тонкой... Сердится рыжий Петя: — Слушай-ка, сибиряк, выйдут концерты эти боком тебе. Чудак! Всё ещё пыль пускаешь вальсом одним в глаза. — Пыль, говоришь? Ну, знаешь, Кто бы о том сказал... — Но за душой-то голо! Шумный эффект любя, не торопись, Никола, похоронить себя. Рано, браток, немножко Штраусом стать решил. — Каждому путь-дорожка, видно, по мере сил. И на пустые споры тратить не стоит слов. — Ой ли! Наверно, скоро вспомнишь меня, Петров. — И отвернулся хмуро. — Слепнешь, герой, учти. Скатишься на халтуру с лёгонького пути. — Ладно, гадать не надо. Хватит мораль читать. Быстро скрестились взгляды и разошлись опять. Нет, родилась недаром и разделила их трещина в дружбе старой в комнате на двоих... Так по весне бывает: треснет зигзагом лёд — медленно отплывает льдина от края вод. Трещина раздаётся. — Что замечтался, брат? — с берега крик несётся: — Прыгай скорей назад! Но человек не слышит, к берегу став спиной.