Сибирские огни, 1956, № 4

в память дедушки, Катиного отца. Сама она здорова, работает теперь на двух станках и к тому же на высоких номерах пряжи, а поэтому зараба­ тывает много больше прежнего. Пусть Митя не беспокоится о материаль­ ной помощи ей, а хорошо учится. Отказ 1\ати от материальной помощи всё-таки ударил Митяя по само­ любию, и мучило его ещё то, что он никак не мог уловить тон Катиного письма. Если прочитать его дружеским тоном, то и письмо получалось дружеское, тёплое, а если прочитать сухо, тогда и тон письма получался сухой, даже оскорблённый. А ответ у Митяя вылился легко и очень ему понравился. Он писал, что никогда не откажется от отцовской доли расхо­ дов на сына. Только не надо усложнять этот вопрос, к нему надо подхо­ дить со всей философской широтой, а не с узким доктринёрством и фили­ стёрством. В конце письма Митяй уверял, что он любит Катю попрежнему и просил поцеловать за него сына. Ответа на это письмо Митяй не получил. Это не очень беспокоило его, но оскорблённое самолюбие не давало покоя. Он ломал голову, как выде­ лить из скудного заработка грузчика долю расходов. Однажды мелькнула вёрткая и скользкая мыслишка — отложить расплату с Катей до оконча­ ния института, и тогда из первых инженерских заработков рассчитаться с ней. Он возненавидел себя за эту подлую мысль, продал на базаре при­ сланные матерью домашней вязки свитр, шарф и перевёл деньги Кате. Они вернулись с пометкой почты: «адресат выбыл». Митяй всполошился, но была весна, начались экзамены, и они за ­ слонили Катю. Экзамены он сдал блестяще. Теперь можно было начать розыски Кати, написать в Укомол' или знакомым ребятам, но начались занятия на курсах по подготовке к вступительным экзаменам в Горный, и Митяя опять закружило. Однажды он начал писать в Вышний-Мостовец, но кто-то вошёл, ото­ рвал, письмо осталось неоконченным, а на следующий день он забыл о нём. Вспомнил он про Катю только осенью, в начале институтского учеб­ ного года и, махнув рукой, решил, что, видно, судьба развела их навсегда. И будто только и ждавшая этого решения, Катя начала в мыслях Митяя уходить всё дальше и быстрее. Вот уже и лица не разберёшь, вот и фигура как в тумане и, наконец, всё рассыпалось, растаяло где-то далеко позади. И если потом он вспоминал иногда Катю, то перед глазами вставало но лицо её, а почему-то два ярких красочных пятна: залитая солнцем соч­ ная зелень сада и на её фоне ядовито-жёлтая кофта. А сердце при этом начинало саднить, как от пореза осокой. Но шли годы, потухли и эти красочные пятна, и перестало саднигь укоризненно сердце... ...И вот, через двадцать пять с лишним лет, они снова встретились. — Не стал ли я игрушкой сновидений, как пишут в романах? — театрально разводил руки Горелов. — Вы ли это, Катя? Виноват. Екате­ рина... Васильевна? — А я вас сразу узнала, при первом взгляде, — застенчиво улыбну­ лась Катя. Но почему-то испугалась и убежала, как девчонка. — Прямо-таки литературный сюжет! — всё шире разводил руки Дмитрий Афанасьевич. — Двадцать пять лет спустя два земляка, он и она, встречаются в вагоне! У Чехова, кажется, есть такое же? А ну-ка, дайте мне как следует на вас поглядеть! Он радостно, как ему казалось, а на самом деле нервно смеялся, взволнованно вздыхал и вообще делал вид, будто очень обрадован. Взяв. Катю за плечи, он растроганно вглядывался в её лицо и люто ненавидел себя за эту свою фальшь. Но отбросить её уже не мог. За этой фальшью скрывались его растерянность, стыд и, больше всего — страх. Но откуда 7*