Сибирские огни, 1956, № 3

паутина. Ею, как кисеёй, затянута часть потолка. Среди углей теплятся пламя. Максим Ильич ловко суёт в самую се­ редину горна толстый железный прут и обводит затуманенным взгля­ дом кузню. Большие ловкие пальцы его скользят по карманам — ищут кисет. — Знакомая обстановка? — спрашиваю кузнеца, нарушая затянув­ шуюся паузу. Буранов кивает головой, снимает пиджак и остаётся в синей косово­ ротке, опоясанной тоненьким ремешком. Упругим коротким шагом он под­ ходит к угольной куче и берёт самый большой молот. Несколько секунд держит его в руке, как бы взвешивая, потом подходит к наковальне. — Клади, — коротко приказывает он, и Акимушкин торопливо кла­ дёт раскалённый прут на поверхность наковальни, словно изъеденную искрами. И сразу сноп золотистых мотыльков веером рассыпается с об­ мякшего раскрасневшегося железа. Ударив несколько раз в полную силу, Буранов отбрасывает тяжёлый молот и берёт самый маленький, недовольно морщится, глядя на сплюс­ нутый, разбитый его торец, и начинает мерно, словно дЛюл в лесу на заре, стучать им. На улице светлеет. В просветах изорванных на куски туч показы­ вается луна, цветом похожая на хорошо очищенный медный самовар. От дверей кузни к ногам Буранова тянется длинная тень. Мы оборачиваемся. В дверях Марьюшка. — Я вот на стук пришла, — певучим спокойным голосом нарушает сна тишину и проходит к мехам. Марьюшка стоит, чуть откинув голову, строгая, чужая. Председатель .молча уступает ей место, и она, слегка кивнув кузнецу, налегает обеими руками на рычаг. Вздутое сильным порывом воздуха пламя вырастает в небольшой продолговатый столбик и дрожит желтоватым ярким светом. Мы молча переглядываемся с Акимушкиным и спешим к выходу. — Так мы пойдём, Максим, ты хозяйнуй тут,— произносит председа­ тель и уходит закладывать лошадь. Буранов и Марьюшка провожают меня до выгонов. Осторожно сда­ вив своей громадной ладонью мою руку, Максим Ильич говорит: — Ну прощайте, осенью свидимся, с ружьишком побродим, если время будет. Марьюшка трогает ремешок моей полевой сумки, говорит: — Спасибо вам... Её ровный грудной голос смягчает общую неловкость. Максим Ильич отпускает мою руку, и они неторопливо идут по улице. Фигуры их скоро скрываются в тумане, наползающем на село с полей. ...За селом туман ещё гуще. Мы едем в сплошной молочной пелене. Иногда мелькнёт в просвете щетинистая макушка берёзы, и снова плотная завеса, за которой кажется то обрыв, то отвесная гора... Неожиданно становится светлей. Откуда-то сбоку тянет ветерком. Туман отрывается от земли и летит клочковатыми облачками кверху. Звёзды робко помаргивают и гаснут, словно задутые ветерком. Лошадь бежит веселей. Лучи солнца шарят по дымящейся паром земле, отыски­ вая в прошлогодней листве капли дождя, и зажигают их ослепительным алмазным блеском. И наступающий солнечный день рождает во мне неповторимое чувство радости.