Сибирские огни, 1956, № 3

И. ЕРМАКОВ Соколкова бригада Ск а з Фамилия-то ихняя не Соколовы — Ёлкины они. А «Соколками» это уж по отцу зовут их. Отец был «Соколок»... Вот, говорят, что человек де­ лами красен... Только я бы к делам-то ещё и детей добавил. Другого по делам на божницу в пору посадить, а детки с конфузом получаются. Бы­ вают и у здоровой яблоньки с изъяном яблочки. А Соколки!.. Ну, да про молодых сказывать — со старых начинать. А старый Соколок, о-ох, сокол был. На смеш.инке, видно, парня замесили. Ухарь был, покойная голо­ вушка. А скажи в те поры кто-нибудь, что из него плотник будет — за ­ смеяли бы начисто. «Андрейко Соколок — плотник?! Вот спеть, сплясать, на гармошке сыграть, словцом кого огреть, сморозить чего смешнее это его дело». Чуб смоляной. На ветру из кольца в кольцо завивается. Глаза — что два беса, а зубы вечно наголе. Идёт, бывало, по деревне не одна девка на окошках заделье находит: у той цветы не политы, у другой занавески не так задёрнуты. Удалой был. Так его Соколком и про­ звали. Оно известно: молодо-зелено. Кровушка-то играет, силушка-то бродит, гуляй пока! Ж*изнь она тебя на свою точку определит. Так и с Соколком случилось. Помню, Колчак тогда ещё тут по Сибири толокся. Верховный испра­ витель. Кость ему в горло, куриному адмиралу. Мобилизовал всех под­ чистую. Молодняк, ребята лет по семнадцати-восемнадцати, другие уж в годах, грыжа одолела, а всё одно — принимай присягу! Только мало кто ■служить хотел. Богатенькие, верно, те сами шли и сынов вели, а насчет прочих ■—• сегодня присягу, а завтра — тягу. Твёрдого фронта не было. Наша деревня раз семь из рук в руки переходила. Красные займут, по­ стоят день-два — глядишь, колчаковцы налетают. Власть чуть не каждый день менялась, а старостой все я считался. Я так-то, по очереди, три раза при белых старостой был и четыре при красных Раза три, верно, вгорячцх, попадался в переплет. Колчаки, те чуть ли не к стенке ставили, — ну, да народ не выдавал. Да и сам я не ухо от лоханш : белые придут — я при всех «Георгиях», красные засумле- ваются,— я им, пожалуйте,— человека два-три колчаковских дезертира веду Схороненные у меня были. «Примайте, мол, пополнение». Но все же стерёгся- «Кто его знает, какая наутро власть, попадешь еще как кур во щи» Вот я и наказываю Микишке, - звонарь кривой тут у нас при церкви состоял: «Ты вот что - глядеть у меня в оба! Красные будут идти, — давай звон этакой с подголосками, а белые— беи редко да гулко». Так и повелось. Брякнет Микишка в колокол: в другой избе какой сегодня день, середа или пятница, не знают, а какая власть — разберут. Благодать! Всё ладно шло. Только однажды, под утро уж, звон раздался такой шальной да бестолковый — не разобрать, что к чему. Давай это мы скопом осторожненько так, к церкви подаваться. Идем, а шаг у нас все короче ’короче. А звон — ну, чисто сбесился кто! Церква-то на взлобочке