Сибирские огни, 1956, № 3

на своего старшину, пришедшего в клуб под руку с молодой женой. Прибыло пополнение, возле штаба стоят «чуточку неуклюжие парни». Бы­ валый солдат с лукавой иронией смот­ рит на них и вспоминает, что и сам был недавно таким же. Чем привлекательны для нас стихо­ творения этого раздела? Прежде всего, светлым, оптимистическим чувством, за­ ключённым в них. Свежесть стилю при­ даёт введение целого ряда, казалось бы, совсем «непоэтических» слов, таких, как: «гильза», «рация», «стенд отличников», «дневальный», «котловое довольствие», «каптёрка», введение солдатских быто­ вых выражений и поговорок, таких, как: «не положено форму нарушать», «через день — на ремень», «солдат спит, а служба идёт», «выделить расход» и т. п. Уместно используются разговорные фра­ зы, такие, как: «...служба — службой. Так что на дневальстве, чтобы ты мне не писал стихов!..» Просторечные выра­ жения: промокший под дождём дневаль­ ный весело кричит: «Теперь порядочек! Нормально! Богатый будет урожай!» Встречаются неплохие строчки: возвра­ тившегося со службы сержанта никто не поднимет уже « за пятнадцать сладчай­ ших минут до подъёма. Эти «пятнадцать минут» чувствуешь, ощущаешь благода­ ря точно найденному эпитету. Я посылку открываю ножиком. Нетерпенье трудно удержать. А в посылке... А в посылке — коржики, те, что печь умеет только мать. Волнение солдата, для которого по­ сылка матери, не просто коржики, пере­ дано непосредственно и трогательно. У лирического героя поэта есть рас­ полагающие черты, он наблюдательный, благожелательный, чуть ироничный че­ ловек. Однако названными качествами исчер­ пываются, к сожалению, достоинства стихов этого цикла. В своей основной массе они многословны, приблизитель­ ны, зачастую неглубоки по мысли, по­ рой им недостаёт мужественности, сдер­ жанности. Трудно назвать хотя бы одно стихо­ творение, в котором не было бы бросаю­ щихся в глаза недостатков. Вот одно из лучших, довольно интерес­ ных по замыслу стихотворений «Дождь». В нём всего двенадцать строк. Уже вто­ рая строфа явно неудовлетворительна: Он (дождь) сразу всё собой заполнил •и , ударяя в жесть грибка, Прошил суровой ниткой молний разорванные облака. Сравнение ослепительной вспышки молнии с серой суровой ниткой неудач­ но. Противоестественно приписывать дождю , этому потоку воды, способность испускать молнии. В стихотворении «О пословице» есть такие строки: . . . с к а ж е т эдак солидно: «Да. в службе бывали дела...» И д о б а в и т с улыбкой, которая лаской согрета: «Существо нашей службы — да что мне о том г о в о р и т ь : — Ведь ещё до меня очень верно с к а з а л и об этом: «Если службу служить — это значит душой не кривить!» Ну можно ли так неэкономно расходо­ вать слова? «Скажет», «говорить», «ска­ зали», «добавит»... Вместо того, чтобы одним точным эпитетом дать определе­ ние слова «улыбка», автору понадоби­ лось ввести целое придаточное предло­ жение. Краткое солдатское изречение «службу служить — душой не кри­ вить» — добавлением слов «если», «это значит» превращается в неуклюжее, гро­ моздкое образование. Не находя нужных, точных слов, ав­ тор заменяет их приблизительными, по­ рой просто беспредметными. Что нового мы узнаём о том чувстве, которое опреде­ ляется словом «особенное»?. У Ю. Гольд- мана солдат вспоминает командиров с чувством «особенным», солдатские лица «вспыхивают о с о б е н н о й лаской». Слишком частое повторение эпитета «родной» снижает его значение, делает большое чувство, заключённое в нём, за ­ урядным: «край р о д н о й», «Мои командиры р о д н ы е » , песня — «р о д- н а я » , « р о д и м а я рота моя»... Оче­ видно этот случай имел в виду В. Ма­ яковский, когда писал: Слова у нас, до важного самого, в привычку входят, ветшают, как платье. Восходящее солнце, символизирую­ щее освобождение от гнёта, повторяется и в стихотворении «Подарок» и, д в а ж ­ ды , в стихотворении «Беседа у карты», превращаясь таким образом в стандарт­ ный приём. Так же стандартным пред­ ставляется постоянное повторение мета­ форы «боевая страда», «военная стра­ да». Особенно хочется предостеречь моло­ дого автора от повторения ошибки, допу­ щенной в стихотворении «Братство». Опасность тем более велика, что внешне здесь всё благополучно — чёткий четы­ рёхстопный хорей, последовательно вы­ держанный ассонанс, хорошая мысль о дружбе командиров и солдат Советской Армии. Кажется, всё благополучно, и всё-таки это не поэзия, не художественное произ­ ведение. Скорее всего, это — зарифмо­ ванный протокол: Я комбата вынес из огня. Через месяц спас комбат меня. И далее в этом стиле. Желая нарисо­