Сибирские огни, 1956, № 3

к врагам родной страны и трогатель­ ную заботу о друзьях , его преданность делу партии. Образ Лазо дан в разви­ тии — вспомним хотя бы его спор с ма­ шинистом Павлом Ильичём о том, сле­ дует ли Лазо явиться на суд белогвар­ дейцев, меньшевиков и эсеров. Авторы киноповести не боятся показать времен­ ных заблуждений героя — тем сильнее впечатление от признания Лазо своей ошибки, тем убедительнее показана его связь с народом, у которого он учится. Эпизоды сценария, с поистине кине­ матографической быстротой сменяющие друг друга, создают впечатляющую кар­ тину героической борьбы, которую под руководством партии вели трудящиеся Сибири и Дальнего Востока за счастье народа. Но вернёмся к роману. Остальные исторические образы «Д ау ­ рии» являются эпизодическими. Не­ сколько подробнее обрисованы Павел Журавлёв и Фрол Балябин, но и они ли­ шены запоминающихся характеров, что предопределило бедность этих образов в произведении. В этой связи особенно интересно про­ следить, чем вызван успех автора в ра­ боте над образами некоторых персона­ жей , имевших прототипов в жизни, но не являющихся историческими. К. Седых пишет: «Образы Сергея Ильича Чепалова, Никулы Лопатина и Федота Муратова списаны с моих одно­ сельчан. Они пришли на страницы ро­ мана такими, какими были в действи­ тельности». Жизнь Юды Дюкова, чуть было не ставшего в «Даурии» убийцей Романа Улыбина, также почти без изменений перенесена в произведение. Дюков, уйдя в партизаны, после гражданской войны не вернулся в родные места. У К. Седых были сведения, что он погиб в боях с белогвардейщиной, и поэтому писатель не изменил фамилии и имени героя. Когда «Даурия» была опубликована, ав­ тор получил такое письмо: «Здравствуй , дорогой Костенька! Пишет тебе Юда Дюков. Роман я твой прочитал. Очень он мне понравился. Ты всю мою жизнь правильно описал. Толь­ ко почему ты меня, Костенька, убил? А потом ещё, Костенька, я ведь в Улы- бкна не стрелял, ей-богу не стрелял. А в остальном ты всю правду о моей жи­ тухе написал». Как видим, К. Седых многое изменил в судьбах персонажей , — и в то ж е время прототип его образа Юда Дюков свидетельствует, что автор «всю правду о моей житухе написал». Такое утверж­ дение имеет под собой все основания. К. Седых не изменил главной правде — правде жизни, умело отбирая типиче­ ское, осмысляя события, определившие судьбу данного человека. Это было бы невозможным без проникновения в с у т ь х а р а к т е р а того или иного литературного героя. Человеческие ха­ рактеры, своеобразные и неповторимые, созданные К. Седых, делают живыми, осязаемыми образы Чепалова, Никулы Лопатина, Федота Муратова, Юды Дю­ кова, Алексея Соколова и других. Как бы мало места ни уделял автор этим персонажам, читатель видит логику раз­ вития каждого образа, определяемую всем строем его мыслей и чувств в дан­ ных конкретных условиях. Основная, ведущая «линия» характера литератур­ ного героя определяет и основную веду ­ щую «линию» его поведения, его пози­ ции в борьбе классов. Это сочетание ин­ дивидуальных и общественно-социаль­ ных черт и создаёт облик живого чело­ века. Там ж е , где К. Седых считает себя не вправе «домысливать образ» (хотя такое домысливание исторических лиц не только допустимо, но и необходимо), идёт по фактам биографии действитель­ но существующего лица без углубления в его характер, в его психологию, — там писатель терпит неудачу, как это, на мой взгляд, произошло с историческими образами «Даурии». * * * Очень важное место в романе занима­ ют многочисленные эпизодические пер­ сонажи, позволяющие автору познако­ мить читателя с жизнью различных классов, социальных групп и прослоек Забайкалья на протяжении долгих лет — от середины XIX века до 20 -х годов нашего столетия. На страницах «Даурии» действуют батраки и зажиточные казаки, китайцы- золотоискатели и китайцы — красные партизаны, казачья верхушка и семё­ новское офицерство', крестьяне и таёж ­ ные охотники, представители самодер­ жавной власти, забайкальские казачьи атаманы, политические и уголовные ссыльные, стража каторжных рудников, приискатели и рабочие, партизаны и бойцы Красной Гвардии, представите­ ли великой партии Ленина — больше­ вики. Успех К. Седых предопределён не только широтой, размахом созданного им полотна, а главным образом тем, с какой живописной силой и выразитель­ ностью ему удалось нарисовать -живых людей, представителей самых различных социальных сил. И то, что очень и очень многие эпизодические лица воспринима­ ются, как яркие, самобытные характе­ ры, придаёт особую достоверность вос­ созданной писателем картине жизни З а ­ байкалья. В общей композиции романа эпизоди­ ческие лица не только создают общий фон, на котором развивается действие. Через них К. Седых разрешает веду­ щие, основные темы произведения.