Сибирские огни, 1956, № 3

ских беседах , а в митинговых выступ­ лениях. Бесспорно, что и Василий Улы­ бин, и люди, находившиеся в подобном положении, много выступали, но значит ли это, что художник, говоря о них, мо­ жет ограничиться стенограммами их вы­ ступлений? Конечно, нет. Иногда писатель слишком облегчает Василию Улыбину выполнение той или иной задачи, изображая сложные, труд­ ные события поверхностно, прямолиней­ но. А ведь чем легче достичь успеха , тем меньше возможностей проявить силы ума и сердца. Можно привести такой пример. После неудачного боя отряд Вихрова- Петелина, понеся большие потери, по­ требовал переизбрания командира. Что­ бы «спасти отряд от полного разлож е­ ния», туда едет Василий Улыбин в со­ провождении Романа. Они застали ми­ тинг в полном разгаре. Однако стоило произнести Василию Улыбину речь, как всё переменилось. «Роман думал, — пишет К. С едых,— что раздадутся крики протеста, и дяде придётся снова убеждать и доказывать». Но выслушав приказ Вихрова-Петелина, «люди заговорили, засмеялись и нача­ ли расходиться. Через два часа брига­ да выступила на позиции». Нет сомнения, что слово болыневика- агитатора — большая сила. Но разве можно поверить, что множество самых различных людей, среди которых были не только смелые и сознательные вои­ ны, но и случайные, и враждебно на­ строенные, готовые воспользоваться лю­ бым поводом для разложения отряда, — что все эти люди единодушно, без вы­ криков и споров стали выполнять приказ командира, которого за несколько минут до этого хотели сместить? Напрашивается вывод, что в ряде ста­ тей о «Даурии», где говорится об удаче писателя в обрисовке образа Василия Улыбина, смешан замысел автора с ис­ полнением. Показывая путь лучшей части каза­ чества к пониманию целей и задач Ок­ тябрьской революции, К. Седых справед­ ливо отводит значительное место образу Семёна Забережного. Этот образ — несомненная и большая удача писа­ теля. Семён Забережный — человек твёр­ дого, «каменного» характера. Всю жизнь он «ломил напролом», но так и не смог выбиться из жестокой нужды. Однако страшные испытания не сломили Забережного. Он не жалеет, что не раз­ богател на военной службе , «хотя мож­ но было вернуться с деньгами, кабы по­ терять там совесть». Нет, он не хочет терять совести. И самая жестокая нуж ­ да не может сломить его высокую че­ ловеческую гордость. В его душе живёт- жажда справедливости. Но постепенно Забережный начинает сознавать, «по­ чему на такой богатой земле люди бьют­ ся, как рыба на берегу» . С великолепной писательской зоркостью К. Седых рису­ ет тоску Забережного по настоящей жизни, достойной человека. Встреча с большевиком Нагорным от­ крывает ему глаза на то, что прежде было неясным. Не случайно, что именно Забережный одним из первых в Мунга- ловском радуется известию о свержении царя. «Может, хоть сейчас мы поживём по-людски, .если, окромя царя, дадут ещё по шапке купцам да атаманам», — говорит он. Это уж е программа дейст­ вий. И естественно, что в числе первых казаков — защитников Советской вла­ сти — мы видим Семёна Забережного. Общение с большевиками поднимает его на новую высоту. В боях за Родину он проходит путь от рядового партиза­ на до командира партизанского полка. Забережный — типическая для ка­ зачьей бедноты фигура. Писателю уда ­ лось создать значительный, поистине монументальный характер, высеченный из цельного куска. Особенно важным представляется то, что образом Заб е ­ режного К. Седых в большой мере ре­ шает тему партийного руководства, поднимающего к сознательному творче­ ству широчайшие народные массы. Забережный и в жизни, и в романе не одинок. Рядом с ним сражаются с семёновскими бандами и интервентами другие. Один из них — Тимофей Косых, вернувшийся большевиком с фронта первой мировой войны. Дружба с ним во многом определила жизненный путь Романа Улыбина. Когда фронтовики своими действиями отталкивают от себя многих казаков, Косых решительно выступает против товарищей. Его логика пряма и несги­ баема: «Вы Советской власти вредите. А в таком разе я и отца родного не по­ жалею» . Если путь Семёна Забережного и Тимофея Косых в ряды партизан прям и ясен, то совсем по-иному пришёл сюда Федот Муратов. Вечный батрак, он возвращается с первой мировой вой­ ны в Мунгаловский с твёрдым намере­ нием «пускать пух из поселковых ту­ зов». Впрочем, убеждения он меняет очень быстро — его можно увидеть и среди богачей Мунгаловского, и среди анархистов. Жизнь приводит его к мат- росам-дальневоеточникам, и только здесь Федот нашёл своё место. Будут у него срывы и в дальнейшем, но глав­ ное в душ е Муратова свершилось: он нашёл цель, ради которой стоит жить, сражаться, работать. Колоритный образ Муратова тщательно выписан автором. Радует разнообразие красок, найденных писателем, — здесь заразительный юмор соседствует с трагически-прекрасным изображением беспримерного подвига Ускова и Муратова, чем создаётся мно­ гопланная картина действительности, её смешных и высоких сторон. На образе