Сибирские огни, 1956, № 3

мало споров велось о том, в какой «про­ порции» следует соединять хорошие и плохие качества положительного образа. Схоластичность этих споров ясна; оче­ видно, что каждый писатель решает этот вопрос, исходя из конкретных усло ­ вий: замысла, жизненных наблюдений, литературного опыта. Что касается об­ раза Романа Улыбина, то мы видим, что К. Седых, детально описывая жизнь •своего героя, не только не боится пока­ зать его и привлекательнее , и слабые стороны, но и стремится к этому. Чита­ тель видит и нерешительность Романа в чувстве к Дашутке, и его неблаговидный поступок по отношению к любимой д е ­ вушке, когда он мажет ворота козулин- •ского дома дегтём, и живучесть сослов­ ных предрассудков в его душ е , и мно­ гое другое,'— но он видит и главное в Романе — его стремление к справедли­ вому устройству жизни, его честность, его напряжённые раздумья о жизненном пути, его человеческое достоинство и твёрдость в трудных условиях. Благо­ даря этой многосторонности в обрисовке Рсмана читатель видит в нём не схему , а живого человека, и поэтому с глубо­ ким волнением следит за ним, за его мыслями, чувствами и делами. К. Седых показывает формирование характера Романа Улыбина, внимательно и бережно всматривается в его . духов­ ную жизнь, отмечая трудности его раз­ вития. В конце повествования перед нами уж е не прежний Роман — парень с ли­ хим чубом, а дальновидный, отлично раз­ бирающийся в обстановке человек, в огне гражданской войны незаметно, но неузнаваемо преобразившийся. Мы рас­ стаёмся с ним, когда он, подобно многим своим соотечественникам, возвращается домой, победоносно завершив граждан­ скую войну. Он знает, что «недаром исходил в своей жизни много дорог. Н е­ даром пил он воду из горных ключей любимого края, недаром ел его добрый хлеб» . И ликующий, мажорный финал пове­ ствования подчёркивает, что нет выше радости, чем радость верного служения родной земле. В формировании Романа огромную роль сыграл Василий Андреевич , образ которого задуман как один из наиболее значительных в «Даурии» . Мы почти не видим его в первых ча­ стях повествования, — он находится на каторге, но его присутствие всё вре­ мя чувствуется: о нём говорят, думают, что он сказал бы в том или другом сл у ­ чае. Основная черта характера этого чело­ века, всю свою жизнь посвятившего борьбе за освобождение народа, — ж е ­ лезная воля, ясное понимание цели и путей, по которым нужно идти, чтобы достичь её. Глубокую убеждённость Василия в своей правоте никто и ничем не в силах поколебать. Эта убеждённость придаёт ему силы— освобождённый революцией из каторги, он, тяжело больной, сразу активно бе­ рётся за работу. Ближайший помощник Сергея Лазо , Василий Улыбин проявля­ ет незаурядное военное дарование. Тя­ жёлая школа политической борьбы и зе- рентуйской каторги помогает ему отлич­ но разбираться как в военной обстанов­ ке, так и в психологии различных соци­ альных групп и классов. Беззаветно сме­ лый, не раз рисковавший во имя победы своей жизнью, Василий Улыбин не оста­ навливается и перед возможностью гибе­ ли самых дорогих ему людей для тор­ жества великого дела , которому он по­ святил всю свою жизнь. Поручив пле­ мяннику опасное задание, Василий Андреевич думает: «Ромка! Ромка! Горько мне будет потерять тебя, но ина­ че я поступить не могу. В моих руках оказалась судьба восстания, судьба З а ­ байкалья». Эта огромная внутренняя сила Васи­ лия Улыбина рождена его несокруши­ мой верой в победу великих ленинских идей. Душевная твёрдость Василия, его право командовать, распоряжаться жизнью людей не имеет ничего общего с чертами «исключительной личности», «героя» , стоящего над массой. Наобо­ рот, сила Улыбина именно в связи с на­ родом, он сам — частица народа и вы­ двинут массой потому, что видит даль­ ше и зорче, чем другие. Образ Василия Улыбина занимает исключительно важное место в системе образов произведения — в нём в значщ тельной степени олицетворена руководя­ щая роль Коммунистической партии, её мудрая и дальновидная политика, при­ ведшая к победе в гражданской войне. Однако вопреки мнению, высказанно­ му в большинстве критических статей о «Даурии» , этот образ, думается, нель­ зя считать одним из наиболее удачных. Верно показав черты, характерные для большевика, К. Седых не смог в доста­ точной степени индивидуализировать Василия Улыбина как человека. Мы по­ чти ничего не узнаём о внутреннем ми­ ре Улыбина — для этого мало сказать, что он обладает храбростью, мужеством, решительностью, настойчивостью. Читатель хочет узнать к а ч е с т в о этой храбрости — ведь храбрость увле­ кающегося Романа Улыбина отличается от спокойной храбрости Семёна Забе- режного или от бесшабашной лихости Федота Муратова, и эти отличия выпук­ ло показаны писателем. А к выводу о роде храбрости Василия Улыбина можно придти только путём логических умо­ заключений — н а г л я д н о писатель этого не показал. То ж е относится к об­ рисовке других качеств Василия Улы­ бина. Основные мысли героя зачастую выражены не в действиях, не в друж е ­