Сибирские огни, 1956, № 2

Сергей подошёл к ней. При бледном неясном свете луны он увидел сухой блеск её глаз и неожиданно понял, что самое страшное для него только начинается. — Алка!.. •— Всё, Серёженька, — быстро ответила Алка и подняла руку, как бы защищаясь от него. И добавила: — Прости меня... Я всё рассказала тебе. Иначе я не могла... А теперь — всё... — А как же я?.. — У тебя жена, дети... А я уеду куда-нибудь. Опередила меня Люба... — Не могу я вернуться к ней, — проговорил Сергей, опускаясь на полусгнивший пень. — Можешь... Не к Любе, к детям... — прошептала Алка и медленно пошла прочь. Сергей хотел что-то крикнуть ей вслед, вернуть, но понял вдруг, что это1бесполезно, что Алка не послушается. И промолчал. Алка уходила всё дальше и дальше. Бот она поровнялась с тем меш том, где весной Сергей жёг костёр, вот прошла залитую дрожащим ма­ товым светом небольшую полянку и вдруг исчезла до удивления быстро, словно растворилась в непроницаемой мгле. Через некоторое время оттуда, из темноты, донёсся тонкий и ж а ­ лобный Алкин голос: Может, весной, может, осенью звонкой, Когда полыхают берёзки в огне, Ко мне, молодой и беспечной девчонке, Любовь пришла ко мне... Ничего не соображая, ни о чём не думая, долго сидел Сергей на по­ лусгнившем пне, слушал всё более далёкую Алкину песню. По верхушкам деревьев потянул ветерок. Стало вдруг холодно. Я с милым простилась под елью высокой, Простилась навсегда... — донёсся в последний раз далёкий голос и замер. Лес безмолствовал. sfc Н* Н* Вот и весь рассказ об Алке Ураловой и Сергее Хопрове. Что же было дальше? Сергей Хопров остался со своей семьёй. С ними живёт сейчас и Мак сим Теременцев. Со стариком случилось несчастье — он потерял свою про­ жжённую в двух местах трубку. Три недели старый Максим мучился без курева, уверял всех, что у него «уши припухают и в груди вроде кошка усами шекочет». Потом не вытерпел, пошёл в магазин и купил новую трубку. Однако курить неожиданно бросил. Говорит, отвык. А трубку тщательно завернул в чистую тряпочку и положил на дно сундука. Вообще же Люба Хопрова считает, что их семья , в Черемшанке — самая счастливая. Алка Уралова никуда не уехала. Она попрежнему работает на овце­ ферме и поёт. Песни её порой кажутся странными и непонятными даже для жителей Черемшанки. Только один человек в селе мог бы многое рассказать о них. Но просить его об этом, пожалуй, бесполезно.