Сибирские огни, 1956, № 2

— Серёженька, что с тобой? Не знаю, Люба, грустно проговорил Сергей. И хотя Люба уло­ вила в его словах подтверждение тех слухов, в которые не верила, или убеждала себя, что не верит, она почувствовала облегчение: в голосе му­ жа звучала искренность, обещавшая семье прежний мир и радость. И уже смелее Люба произнесла: — А я знаю — Алка Уралова... Сергей молча улыбнулся в темноте, и Люба догадалась об этом. — Ты чему улыбаешься?.. . 1 ак. Смешно бывает в жизни. Я ведь чуть на свиданье к ней не ушёл сегодня... — Серёжа! — невольно вырвалось у Любы. Ничего, Любка. Разце я виноват? Пройдёт всё... Сергей провёл рукой по волосам Любы и вдруг ощутил, как на вис­ ке жены под его пальцами бьётся живая маленькая жилка. А в это время за Касьяновой падью, там, где весной жёг костёр Сер­ гей Хопров, медленно ходила взад и вперёд по небольшой полянке Алка Уралова. Потом опустилась на землю, обхватила руками колени и так застыла... Неслись из леса ночные звуки. Где-то в чёрной чащобе жутко крича­ ли совы; печально плакала за лесом в болоте выпь. Но Алка Уралова ни­ чего не слышала. Где синеют в траве васильки, тихо и печально пропела она . Помолчав, начала снова: Где недавно горели костры, А теперь стынет только зола... Над лесом нежно зарозовел край неба. Чёрная ночная мгла стала синеть. Оттуда, где начинался день, прилетел ветерок и стих, запутавшись в верхушках сосен. Перестали кричать совы. В безмолвии слушал лес, как рождалась новая Алкина песня. Где весною горели костры, А теперь стынет только зола, Где уже отцветают цветы, Л любимого долго ждала... Слова песни ещё с трудом ложились в строку. Ещё фальшивят риф­ мы, и как-то сбивчиво, несмело звучит мелодия. Но скоро, может быть, сегодня же, когда расцветёт день, новая песня смело взлетит над дерев­ ней, опять удивит людей и по-разному отзовётся в их сердцах. А пока Алка сидела не шевелясь, обхватив руками колени, чуть склонив голову. Маленькие редкие слезинки медленно прокатывались по её обветрен­ ным горячим щекам и, не успев упасть на землю, высыхали. Рано утром старый Максим Теременцев, разыскивая в лесу отбивше­ гося от табуна жеребёнка-трёхлетку, наткнулся на неподвижно сидящую Алку Уралову. — Э-гей, девка! — окликнул он, но Алка не повернула даже головы, будто не слышала... Старик сполз на животе с незасёдланной лошади, привязал её к деревцу и подошёл к Алке. — Жеребчика не видела тут? С белой отметиной на лбу? Куда за­ пропастился, анафема... Всё так же сидела Алка, немигающими глазами смотрела в одну