Сибирские огни, 1956, № 2

Вспоминаю мой родной чум. На нём резвится утренняя заря. Берестяные лохмотья на чуме колышутся и сверкают. Шалунья-зорька вырезала их из листочков кованого золота для своего шатра. Я дремлю, но слышу го­ лоса. По смыслу разговора меня уже успели превратить в начальника, в таргу. Так и говорят: «Спросим таргу из Хем-Бельдира». Покашливаю и просыпаюсь. — Вы из Хем-Бельдира. Хотим к вам обратиться. У людей недопо­ нимание. Можно спросить, тарга? Я приподнимаюсь, сажусь около вьюка. — Таргой не был никогда, — посыльный человек на службе в на­ родном войске; проще сказать, никакой не тарга, а цирик. Спросить — спрашивайте, смогу — отвечу. А вот во второй раз в течение одного дня, в одном из тёмных тогда уголков земли, я услышал вопрос, который поныне держат за пазухой, как придорожный камень, люди с тёмным прошлым и тёмным настоя­ щим — в разных поясах земли, при ярком солнечном свете. — Говорят, что красные отбирают у бедняков скот, людей хватают и морят на тяжёлой подневольной работе, а жён тоже не оставляют в по­ кое, делают, что хотят. Верно ли это, тарга? Что вам известно? — Известно, что это неправда. От кого только вы слышали такие лживые слова? Ночлежники перекликаются: — От кого, ребята, от кого? Никто не знал, от кого. Я должен был вторично за один день моей первой служебной командировки выполнить неписанную священную обязанность народо- армейца — помочь искавшем правды аратам раскрыть глаза на то, что мне довелось испытать и понять за немногие годы и дни моей самостоя­ тельной жизни. Я рассказал путникам, собравшимся на уртеле «Оттук- таш», всё, что знал о русском народе, о новой России. Под конец сказал: — Красные по указу Ленина защищают бедняков и байскмх работ­ ников, а против баев сами борются. Например, мне пришлось родиться в самой бедной семье: я сын одной нищенки по прозвищу Тас-Баштыг. С восьми лет- работничал у бая — сначала по нашей нужде, потом по суду, то есть по указу Салчакского нойона, которого звали Солнечным князем. А красные партизаны меня освободили. Потом я сам пришёл учиться в Хем-Бельдир и поступил в народоармейцы. — Ба-а! Так-так-та-ак! Вот вам благородный чиновник с шариком1 на голове! Мы же говорили, что эта его проповедь — чистая ложь и на­ прасная клевета, — заметил молодой путник, раздувая покрывшиеся пеплом угли. Сидевший позади старик добавил: — Выходит, парни, каждого не слушай; маленько разбирайся да смекай, и всё будет хорошо... Через три дня, сменив лошадей шесть раз, я приехал в Даа-хошун, в с у м о н Шанчи. От Хем-Бельдира до Шанчи шесть уртелей, в каждом уртеле тридцать километров, всего сто восемьдесят километров. Кроме нескольких полуземлянок и крытых дёрном избушек в Шагонаре, на всём этом пути не было ни одного селения с домами. Окинешь глазом долину Енисея, подножие гор и берег рек>и, — знакомая картина: здесь три, там пять юрт; по зажиточности хозяев юрты двух цветов, одна почти белая, другие — чёрные, залатанные. Заезжаю в один из таких аулов. Спрашиваю встречного жителя: — Где тут будет самый знающий человек Даа-хошуна? 1 Знаки ранга в виде шариков закреплялись на головном уборе.