Сибирские огни, 1956, № 2

глазах — не простой смертный, как-никак— солдат, в полном вооруже­ нии. Поэтому Шагдыр, хоть это' и смешно, зачислил себя в мои младшие братья. — Смотри, уже близко, уже можно... Пожалуйста, стреляйте, стар­ ший брат. — Где? Кто? — Здесь... два куста караганника — видите? — Где? Где? А дрофа-поводырь выглядывает из-за куста уже совсем рядом с на­ ми. Теперь-то ему не уйти от стрелка. Ой, сколько времени утечёт, пока он будет что-то кричать своим дрофам, беспомощно подпрыгивать, рас­ правлять крылья и отрывать от земли свои ходули! Наверняка можно управиться не с одной, а с двумя-тремя дрофами. Дрофа — это овца. Три дрофы — это три овцы. Увлёкшись моим притворством, продолжаю озираться на дальние кусты: «Где? Где?» — а сам гоню своего скакуна прочь с дороги на этот один, заветный куст. Оставалось только метнуть аркан и приторочить к седлу богатыря степных просторов. Напрасно: дрофа не дала себя за­ арканить. Судя по выпученным блестящим глазам и непонятному роко­ ту, она была очень удивлена. Может быть, хотела сказать: «Неужели степь так мала, что в ней двум птицам нельзя разъехаться? Эх ты, птица!» Вслед затем она показала, как может крылатый житель земли, встретившись с бескрылым несговорчивым существом, отбежать в сторо­ ну и, вспарив у тебя над головой, стать небожителем. Мне пришлось остаться на земле и выслушать вежливые упрёки мое­ го спутника. — Эх, тарга!.. Вам бы выстрелить! Такой, как я, бедняк, трое бы суток мясом кормился. Я рассердился: — А скота у тебя мало? Да ещё уртель держишь. Бедняк!.. Помолчав, Шагдыр тихо говорит: — Какой там скот? Я табунщик у князя Ажикая. Мой отец и мой дед служили князю, когда Ажикай был ещё молодым и когда он ещё ле­ жал в люльке. Теперь князь поставил меня в ямские коноводы, а содер­ жания никакого не положил и прокорма никакого не дал. — Тут Шаг­ дыр опять помянул давешнюю дрофу и продолжал: — И раньше так было: на уртелях баи отслуживались только своими конями, а тяжёлую работу коновода и табунщика справляли бедняки и дворовые, вроде меня. — Ползать перед Ажикаем не нужно. Бросай, уходи. — С видом бывалого человека, перейдя на басистые ноты, я объяснил, как бросил своего хозяина Чолдак-Степана и поступил в солдаты народного прави­ тельства. — Брошу князя — беда придёт. Мои старики — отец с матерью — доят его корову, тем и питаются1. Зарежу их, коли брошу князя. Корову он сразу отберёт. До этой минуты я был так отвлечён дорожными впечатлениями, что, признаться, не обращал внимания, какое у Шагдыра бледное и сухое лицо, как зловеще торчат у него на щеках острые скулы; не замечал, что на истёртом козьем полушубке моего товарища видны порядочные про­ рехи, а сквозь них поблёскивает голое светлобронзовое тело, что по­ дошвы у него подвязаны верёвкой и пальцы ног высовываются наружу. Всё это мне сейчас бросилось в глаза. Кроме того, уже к своему удоволь- • Сдача коровы «на подой» — одна из форм эксплуатации в старой Туве.