Сибирские огни, 1956, № 2

юрту, т. е. тюрьму. Но разве можно так поступать с человеком, который ничего не сделал? Ноги мои приросли к земле. Я хотел подождать, тока совсем скроется из виду человек с беличьим хвостом на шапке. — Ну, что с тобой? — крикнул он. «Пусть будет, что будет»,— решил я и побежал за моим про­ водником. Не оглядываясь больше, всадник пустил коня лёгкой иноходью, и моим ногам пришлось на славу поработать после короткой передыш­ ки: я взмок, поди, как жеребёнок, спорящий с ветром, чтобы скорей вернуться к матери. На миг Тостай придержал коня. —. Знаешь, парень, поначалу ступай к нам, в правительство, учить­ ся посыльным стрелком. В деле толк поймёшь,— будет яснее, где и что. — Ладно-ладно, пойду, куда хочешь. Человек ты знающий, где и что. Пожалуйста, сведи меня к себе, в правительство. Мне очень хо­ чется быть посыльным стрелком,— попросил я Тостая, неожиданно пе­ рейдя с вы на ты. — Тогда не отставай! Мы вступили на окраину города. Как раз против того места, где сливались две реки, на высоком яру стояли военным строем, как лагер­ ные палатки, шесть юрт. Тостай соскочил перед ними. Привязав коня, кивнул мне и зашагал к юрте посредине. У меня резко забилось сердце, но я уже знал по опыту, что задерживаться нельзя, и вприпрыжку по­ шёл вслед за моим первым знакомым в Хем-Бельдире. Войдя в юрту, я увидел там человек десять молодых парней с ру­ жьями и саблями. Одежда у них была, как у Тостая. Они сидели и оживлённо переговаривались. Заметив меня, замолчали. Я смекнул, что это не простые люди. Как они могут быть простыми, когда у них оружие и за плечами и на боку? Я закивал каждому из них и стал здороваться, стараясь говорить побойчее. Парни отвечали сухо, и мой голос вскоре оборвался. Я сгорбился и присел в сторонке. Позади очага, на почётном месте, сидит особняком коротенький кругловатый толстячок с рябым лицом и носом, похожим на красный помпон. На нём коричневый халат китайского шёлка с драконами, са­ поги с узорчатой вышивкой на голенищах. На макушке одиноко торчит косичка. Руками упёрся в бока. Покосившись в мою сторону, толстяк проскрипел: — Куда валишь, парень? И звать как тебя? Да где это видано — залез к людям и расселся, будто в юрте у себя. Тебе что нужно? Гово­ ри, а то проваливай! Вот так дело... Знакомый, видать, ошибся, не туда завёл. Оробел, молчу. Толстяку это понравилось. «Видишь, какой я грозный!» говорили его глаза. Вдруг они слиплись и широко растянулись, обвислый живот заходил, как торфяная трясина, и толстяк стал исходить смехом, само­ довольно кряхтя: — Подумать только, что Тостай с собой притащил! Хотел бы я знать, умеет ли его птенчик разевать клюв! Чтобы помочь мне прийти в себя, Тостай сказал, усмехаясь: — Ну-ка, птенчик, расскажи, откуда ты прилетел. Осмелев, я заговорил: — С Каа-Хема я. Дальний. Кругом говорят: пришла революция, бедняков освободила. Был у начальника партизан Мыкылая. Велел мне в Хем-Бельдир пойти учиться. Я, значит, пришёл.— Тут пришлось поклониться толстяку,— Скажите, пожалуйста, кому я должен об этом доложить?