Сибирские огни, 1956, № 2

тах поурежут скоро, укоротят длинные руки, а добро всякое перейдёт к настоящим хозяевам. Тогда все будут катать белую кошму, строить вы­ сокие юрты и жить аратам будет привольно. Помни эти слова. Так ска­ зал учитель, который хочет всем людям добра, — Ленин. Запомни, сынок. А я вспоминал слова Мыкылая и жадно хватал на лету все знания о старой и новой жизни, которые могли мне преподать умудрённые дол­ гими лишениями люди. У Сарыг-Сепа и во многих других местах широкая долина Каа-Хема изрезана старыми пашнями. Залежные полосы раскинулись по степи, как свадебные жёлтые ленты в светлозелёном и голубом весеннем наряде. Но степь ещё молчит. Только там и тут какой-нибудь старик «ли подро­ сток, скинув халат, расчищает оросительную канаву. Уже май, но земля не нагрелась. Землеробы выжидают свои дни. Снег давно подтаял, заслезился и побежал ручейками. Что ни овра­ жек или просто низинка, — сверкающее весеннее озерко. Посмотришь вдаль — глаза поскользят немного по ослепительной глади водоёмов и всего степного половодья, зажмурятся и померкнут, как будто человек залюбовался самим солнцем и, осмелев, на миг заглянул в его жгучий знойный глаз. С весенними водами приплыло, да и налетело непроглядное множе­ ство птиц. Одни горделиво уселись и плавают несчётными табунами на озёрах, другие приглядываются к воде, вспоминают родные заводи и ты­ сячекрылым гудящим роем взмывают к небу — лететь дальше, искать свои, насиженные, родные места. Я тоже, как они, стремлюсь туда, где хорошо. Всхожу на пригорок, усаживаюсь передохнуть и подкрепиться частью того, что на время припасено и увязано в дорожном кульке. Смотрю на ледяной щит Каа-Хема, он того и гляди тронется. Лёд у берега зияет проталинами и полыньями. В чёрных промоинах вода уже глухо бурлит, как молоко в чугунной чаше, готовое вскипеть. Этим берегом дальше не пройдёшь. Надо перебираться на ту сторо­ ну. Сижу на бугорке у яра и размышляю. Дойду сейчас до переправы против Хая-Бажы. Переберусь на ту сторону. Переночую. Встану по­ раньше и пойду тем берегом. Но перейти здесь очень трудно. Сначала ногам надо хорошо отдохнуть. Я прилёг у бугра и вытянул ноги... Просыпаюсь как раз в тот миг, когда собирался вот-вот перешагнуть порог дома и войти в комнату ком­ муниста Мыкылая, который, оказывается, раньше меня пришёл в Хем- Бельдир... Что случилось? В ушах не просто шумит, а ревёт и стонет. В лицо бьют невидимые холодные волны. Что это — настоящая буря или только воздушная волна от мчащихся ураганом птиц? Раскрываю глаза и смотрю в небо. Оно попрежнему чистое. Ни облачков, ни птиц. При такой безмятежной лазури ещё страшнее слышать, как ревёт и стонет земля. Перевожу взгляд на Каа-Хем. Вот откуда струится ледяное дыха­ ние! Вот кто ревёт и стонет. Ещё минуту назад спавшая мирно река при­ шла в движение. Лёд рванулся вперёд неудержимой лавой. . Огромные скопища льда — ледяные холмы и горы — спешат вырваться на водный простор, нагоняя друг друга и награждая пинками, от которых содро­ гаются и хрустят берега. Раньше мне уже несколько раз приходилось видеть, как весной, в погожие дни трогается в далёкий путь красавец Каа-Хем. Но никогда он не был так грозен и его сборы в поход не были так потрясающи, как сегодня. Видно, эта зима — лютая из лютых — на­ ковала впрок так много льда, а ей наперекор озорная весна повсюду на­ топила так много буйной воды, что даже видавший виды Каа-Хем не мо­ жет удержаться в гранитных берегах. Мне приходилось также слышать, что ледоход на Каа-Хеме сравни­