Сибирские огни, 1956, № 2

ет для себя ничего. А тогда? Как наедут бездомные да бесштанные...»1. Но — делать нечего. Законы капита­ листического развития, требующие всё новых и новых рынков сбыта и источни­ ков сырья, коснулись уже и заштатного городка Шиверска. Если городской го­ лова панически боится «железки», то другие представители его же круга — промышленник Василёв, купец Фёдоров — смотрят на железную дорогу, как на новое удобное средство эксплуатации и наживы. Ненавидя «деповщину», они вместе с тем уже не могут обойтись без её услуг. В самом деле, кто сейчас Иван Макси­ мович Василёв? Он человек, бесспорно, уважаемый в городе, богатый, но при всём том — из тех, кого народ презри­ тельно называет «карагасниками»: его рынком сбыта, если выражаться языком экономистов, являются северные тузем­ ные племена — эвенки, ненцы, которых он грабит с помощью водки и дешёвых промышленных товаров. Такой рынок его уже не удовлетворяет. Построенные им паровые мельницы больше стоят, чем работают. Постройку консервного завода без железной дороги вряд ли сто­ ит и затевать: консервы всё равно де­ вать некуда. «Что же я по баночке их, что ли, буду продавать? Вот здесь? Кто их купит?», — зло жалуется он тому же Баранову (стр. 215). Железная дорога для него крайне необходима. Писатель тонко вскрывает сложную диалектику борьбы в среде промышлен­ ников, которая развёртывается тем силь­ нее и тем подчас драматичнее, чем быст­ рее и решительнее проникает в Сибирь капитализм. В первой части первой кни­ ги лагерь «хозяев» ещё патриархально замкнут, все не только хорошо знакомы друг с другом, но могут при случае и помочь друг другу. Промышленность и торговля развиты настолько слабо, что конкурентов пока ни у кого нет. Зато во второй части («Лес шумит») и в после­ дующих книгах мы становимся свидете­ лями быстро разрастающейся ожесточён­ ной борьбы между столпами города. «...Кто не устоит, того съедят. Ты это то­ же запомни...», — цинично говорит Васи­ лёв несколько простоватому Луке. Один из наиболее удачных образов промышленников-конкурентов — Петру- ха Сиренёв. Писатель создал зловещий образ отвратительного стяжателя, иду­ щего ради наживы буквально на всё: на воровство (кража золота у Порфирия), на брак по расчёту (с дочерью Барано­ ва), на убийство... Сюжетная линия, свя­ занная с Сиренёвым, удачно разработа­ на во всех книгах романа. Мы видим, 1 Сергей Сартаков. « Х р е б т ы С а я н ­ с к и е » . Роман. Красноярское книжное из­ дательство, 1954 г., стр. 68, 69. В дальней­ шем ссылки на первые две книги даются по этому изданию в тексте. как постепенно растёт этот хищник. Он строит мельницы (конкурируя с Василё­ вым), пускает завод, становится в род­ ственные связи с городским головой... Мастерство романиста сказалось здесь не только в том, что он сумел нариср- вать впечатляющий образ сибирского Разуваева, но и в том, как тесно пере­ плёл он его судьбу с судьбами других ге­ роев романа. Петруха Сиренёв, как можно подозревать, явился отцом неза­ конного ребёнка Лизы и виновником, та­ ким образом, её многолетней разлуки с Порфирием; он ограбил мать Лизы — Клавдею; он согнал с земли Дарью Фесенкову и убил её мужа — Еремея. Причём весь образ создан с помощью всего лишь нескольких, как правило, драматичных и сильно написанных эпи­ зодов. Если вспомнить, что композиция почти всегда являлась наиболее слабым местом С. Сартакова, то подобное ма­ стерство его в «Хребтах Саянских» очень радует. Правда, в композицион­ ном отношении и в этом романе не всё обстоит благополучно — об этом мы ска­ жем в дальнейшем — но что касается образа Сиренёва, то он включён в роман чрезвычайно органично. Проникновение капитализма в Сибирь проходило не без содействия иностран­ ных дельцов, беззастенчиво и хищниче­ ски относившихся к богатствам края. К 1905 году в одной только Англии бы­ ло создано 25 акционерных компаний по эксплуатации сибирских золотых при­ исков. С. Сартаков глубоко раскрывает и эту сторону капитализации Сибири. Интересно, что в разработке этой темы роман в том виде, в каком он сейчас на­ печатан, отличается от варианта, опуб­ ликованного в 1940 году в «Краснояр­ ском альманахе». Раньше проведением железнодорожной трассы руководил не­ кто Мамышев Дмитрий Евгеньевич, пер­ сонаж художественно мало чем приме­ чательный. В последней же редакции вместо него появился Маннберг Густав Евгеньевич —- немец, но русский под­ данный, готовый, однако, работать за американские деньги и мечтающий в конце концов уехать в Японию, где, по его сведениям, больше платят. В раз­ говоре между Маннбергом и французом (американским подданным) хорошо по­ казано,- что оба они — подданные одного властелина — золота (неважно, пред­ ставлено ли оно в рублях, долларах или английских фунтах). «Я свободно про­ даю свой труд тому, кто больше пла­ тит», —- говорит Маннберг. Знамена­ тельно, что в конце романа к такой же формуле жизни придёт и Василёв — русский промышленник, любящий по­ рисоваться патриотизмом. Во время русско-японской войны он ведёт круп­ ные переговоры с иностранными фирма­ ми, не прочь вступить в сношения и с японцами. Так обнажается антинарод­ ная, антинациональная физиономия рус­