Сибирские огни, 1956, № 2

формирование простого человека из на­ рода. В нашей современной литературе не так-то уж много произведений, в ко­ торых эта проблема находилась бы в центре авторского внимания. Своеобра­ зие С. Сартакова состоит ещё и в том, что в его повести, составленной из рас­ сказов, нет каких-либо особых событий и происшествий, могущих привлечь к се­ бе любопытство читателя, нет никакой затейливой интриги. Автор увлекает читателя другим — безыскусственным, но обстоятельным и любовным изображением жизни простых людей. И входя в эту жизнь, делаясь свидетелем её повседневного течения, её будничных радостей и огорчений, о кото­ рых рассказано с такой доверительно­ искренней и благожелательной интонаци­ ей, — мы начинаем понимать, что лишь с виду эта жизнь может показаться буд­ ничной и прозаичной и что перед нами раскрывается великий и всегда новый, волнующий процесс стремительного ро­ ста талантливых и богатых натур —- Алексея и Катюши Худоноговых. Мастерство автора-рассказчика в том- то и заключается, что он берёт своего слушателя-читателя в плен не сразу, а исподволь, постепенно, так что главная мысль книги окончательно вырисовы­ вается где-то в середине её, если не в конце... Поначалу же и впрямь кажется, что уж слишком немудрёные сюжетцы предлагает нам автор. Целых три главы посвящены, например, охоте, рыбной ловле и разным лесным скитаниям... Один из критиков — К. Коробов (в об­ щем правильно оценивший книгу, но не понявший своеобразия С. Сартакова) — резко упрекал автора за подобные экс­ курсы в природу, говоря, что охотничьи рассказы сильно тормозят развитие сю­ жета и вообще «излишни» («Енисей», 1950 г., № 7). Но излишни ли они? И вот тут-то мы подходим к сокровен­ ной стороне манеры С. Сартакова. Да, в первых главах много тайги, охо­ ты и лесных россказней Алексея. Но ведь и сам-то Алексей в начале повест­ вования большей частью своей души жи­ вёт ещё в лесу, а не на заводе. Тайга для него милее, понятнее и даже про­ ще, чем лесопильный завод, на котором он работает. Впоследствии, говоря об отце Катю­ ши, жены своей, Алексей скажет: «Весь ум и опыт у него особенные, таёжные...»! Эти слова с некоторыми оговорками мож- - но отнести и к нему, когда он, двадцати­ пятилетний Алёха-чалдон, появился пе­ ред нами в шапке, сшитой из шкурок, . снятых с ножек диких коз и называемой «камасовой», в красной опояске и, ко­ нечно же, в таёжных ичигах. Эта деталь 1 Сергей Сартаков. К а м е н н ы й ф у н - д а м о и т. Повесть. Советский писатель, Москва, 1951 г., 133 стр. з одежде о многом говорит. До поры до времени Алексею и ходить-то удобнее, будучи одетым по-таёжному, чем по-го- родскому. В «охотничьих» главах дан образ че­ ловека, только-только приобщающегося к городской культуре, он весь ещё в про­ тиворечиях, весь в борьбе, тайга подчас зовёт к себе так властно и неукротимо, что, кажется, нет сил ей противостоять. «На заводе работаю — вдруг с ружьиш­ ком или с сетёнкой пробежать ну прямо до смерти захочется...» (стр. 34). «Про­ шлую неделю я в ночной смене работал. Так, веришь, нет, — вся душа изныла. Ночи тихие, тёплые, и вода в самый раз: не большая и не маленькая. Страсть, как томился!» (стр. 41). Но охотничьи главы имеют.не только экспозитивное значение. Книга многое бы потеряла без много­ численных и — главное — хорошо напи­ санных картин природы. Таёжная ночь, «чёрная, как грудь косача» (стр. 21), полная звуков и шумов, таинственных только для непосвящённых; ранняя заря, когда в глубине бора ещё властвует ' ночь, а на востоке уже светлеет и когда сучья под ногами трещат особенно гром­ ко в ломкой предутренней тишине; свер­ кающий полдень жаркого лета с душным запахом перепревшей хвои — без всего этого померк й стускнел бы «природный человек» Алексей Худоногов. Рассказы, образующие отдельные главы повести, построены так, что, имея шждый в себе свой сюжет, образуют в конце концов стройное и последователь­ ное повествование о десяти годах жизни алексеевой семьи. Чем дальше, тем больше глав-расска­ зов, посвящённых работе Алексея на заводе, росту его жены Катюши, которая сначала «ради Алексея» научилась гра­ моте, а потом сделалась лоцманом (в го­ ды войны), сестрой и заведующей мед­ пунктом; всё меньше таёжных сцен, всё больше, следуя логике характера, про­ изводственные интересы занимают ме­ ста в душе героев. Уже в четвёртой главе («Громовой») С. Сартаков рисует своего героя захва­ ченным важным производственным зада­ нием — строительством катера для лесо­ завода. Именно здесь он пытается выра­ зить то чувство, которое увело его из тайги и заставило предпочесть ей завод. «...Давно уже готовился к этому,— гово­ рит он,— на людях как-то веселее, опо­ ра надёжнее. И главное — не кто-нибудь ты, а государственный рабочий. Да...» (стр. 76). В главе «Громовой» Алексей откры­ вается, таким образом, с новой, неожи­ данной стороны, которая в последующих рассказах становится основной. Несколько глав, отводитс-я . военному времени. Они, при всей своей лаконич­ ности, достаточно ёмки и в общем дают представление как о военной страде, так