Сибирские огни, 1956, № 2

# и на 86 тысяч кооперативов третьей очереди. Кооперативы этих трёх очере дей общим числом в сто тысяч, создан ные к осени 1954 года, уже окрепли». Я знакомился с кооперативами и пер вой, и второй, и третьей очередей. Осо бенно мне запомнился кооператив в де ревне Цуйге. Я побывал там через несколько дней после совещания секретарей провинци альных, городских и областных комите тов КПК, на котором выступил Мао Цзэ- дун е докладом о кооперировании сель ского хозяйства. Воспоминание об этой поездке связа но у меня с яркой зеленью, в царство которой мы попали сразу же, как маши на отошла от маленькой железнодорож ной станции Бэйдайхэ. Около шоссе во- .круг нас и слева и справа стеной воз вышались гаолян и пышнолистая куку руза. Местами стена прерывалась. В её проёмах расстилалась такая же яркозе лёная и сочная ботва сладкой китайской картошки или цвёл жёлтыми глазками земляной орех — арахис. Нигде не видно ни единого увяд шего листа или поникшей былинки. Об осени невозможно было и подумать. А между тем наступило уже 8 августа. По лунному китайскому календарю этот день считается началом осенней поры. Врут, значит, и лунные календари! Там и сям около дороги или чуть в стороне от неё стояли, тесно сгрудив шись, кучерявые рощицы. Это непре менный ориентир почти каждой деревни на севере Китая. Наша машина нырнула под кроны акаций, и перед нами пред стала невидимая с шоссе деревня Цуйге. Страда ещё не наступила, и все люди были в деревне. И хотя говорится в ки тайской пословице, что один гость не должен беспокоить двух хозяев, встре чать нас вышло несколько десятков че ловек. Дети со своей непосредствен ностью прыгали вокруг автомашин и выкрикивали: «Сулянь жень! Сулянь жень!» По приглашению председателя коопе ратива У Лянь-гуя мы вошли в контору. Это новое просторное здание со светлы ми стеклянными окнами, и в нём раз местилось довольно много людей. Они почти все были одеты в трикотажные майки жёлтого цвета, в синие хлопчато бумажные брюки и в выцветшие кепи. Когда перед каждым из нас было по ставлено по кружке чая, У Лянь-гуй спросил переводчика: — Что интересует гостя и о чём бы он хотел услышать? Перед отъездом из Пекина мне пока зали в редакции журнала «Народный Китай» письмо английского читателя, в котором он спрашивает: «Почему китай ские крестьяне добровольно вступают на путь социализма?» Ему было непо нятно: люди получили в свою собствен ность землю — обогащайся в добрый час, а они вдруг валом пошли в коопе ративы. Я рассказал об этом своим собеседни кам. Они переглянулись, кое-кто ух мыльнулся. Переводчик сказал мне: это трудный вопрос, о нём надо бы погово рить с руководителями района. Вопрос, однако, оказался для крестьян совсем не трудным. — У Лянь-гуй, начинай ты, — послы шалось несколько голосов. Китайский крестьянин по своему внешнему облику не такой, каким изо бражается (кистью ли живописца, пером ли литератора) крестьянин европейский, которого рисуют широкоплечим, с гру боватым лицом, широкой бородой; гово рит он косноязычно, курит крепкий са мосад. У китайского крестьянина бороды нет, а если у кого-нибудь она и торчит на подбородке, то исчисляется всего лишь несколькими десятками волосков. Курящий — явление также не очень ча стое. Что касается грубоватости, то она совершенно исключена — китайский кре стьянин вежлив и предупредителен. И, как правило, он не широкоплечий, а тонкий и стройный. Иногда поражаешь ся, откуда берётся у него столько силы для нечеловечески трудной физической работы. У Лянь-гуй в какой-то мере является исключением. У него сильные плечи, большие ноги, длинные узловатые руки. Он выше среднего роста. Лицо простова тое, но, как мы увидим дальше, мужик он с головой. — И верно, — сказал У Лянь-гуй, — начинать надо мне. — Он хитровато улыбнулся. — Если искать виноватого, то первым виновником являюсь я. В на шей деревне я за всё в ответе. Ведь я коммунист. Аграрная реформа у нас проведена в пятидесятом году. Получили мы одну тысячу семьсот му. Это почти вдвое больше того, что имели. Значит сразу же вдвое стали богаче. О радости, которая была, и слов нету рассказать. У Лянь-гуй обвёл взглядом присут ствующих. — Помните, как мы стали работать? Почти сутками не уходили с полосы. У многих появилось это желание — раз богатеть. А кто разбогател? Сколько было в нашей деревне скота и орудий? У одного имелся мул — не было плуга, у другого было много рабочих рук — не имелось инвентаря. Некоторые, чтобы прокормиться, начали уже продавать землю. Партия призвала использовать орудия и скот совместно. Я партии на шей верю и первым в деревне создал бригаду трудовой взаимопомощи. Как я и рассчитывал, мы раньше закончили ве сенний сев. Крестьяне сначала удиви лись, а потом присмотрелись ближе к нашей работе и к осени организовали семнадцать бригад, весной следующего года их было уже тридцать. У всех крестьян, сидевших вокруг,