Сибирские огни, 1956, № 2

И л ь я Г е р а с и м о в и ч . К сожалению, студенты не всегда пони­ мают, что наука — не увеселительное заведение: Они забывают, что это кремнистые тропы. И карабкаться по ним нелегко — и руки, и колени можно содрать. Е л е н а Б о р и с о в н а . Но вы не умеете увлечь студентов за со­ бой на эти тропы. И л ь я Г е р а с и м о в и ч . Разве учёные обязаны развлекать? Мы — не эстрадные певицы. И вовсе не желаем срывать аплодисменты. А л е к с е й П е т р о в и ч . Неверно, Илья Герасимович. Увлекать студентов и развлекать их — не одно и то же. И л ь я Г е р а с и м о в и ч . Простите, Алексей Петрович, но Елена Борисовна попрекает нас именно тем., что мы не читаем лекций так, как она. А мы и не хотим читать так! Е л е н а Б о р и с о в н а . А я и не требую этого. Но мне хочется, чтобы в ваших лекциях была хоть капелька того жару, с которым вы отстаиваете свою правоту сейчас. А н т о н С е м ё н о в и ч . Вы ещё сами очень мало знаете, а уж поучаете других. Е л е н а Б о р и с о в н а . Значит, пока не станем'доцентами и про­ фессорами, нам не должно сметь своё суждение иметь? К о н с т а н т и н А н д р е е в и ч . Но, согласитесь, не каждый же мо­ жет читать так эмоционально, как вы. И, кто знает, много ли чувств сохранится у вас через тридцать лет! Е л е н а Б о р и с о в н а . А я считаю так... Если у педагога... или учёного... или артиста нет больше огня, не светятся у него глаза — ему пора на покой. Хватит! (Общее возмущение.) Или пусть выдавливает из себя старость, очищает душу от наростов, начинает жить заново. Илья Герасимович не просто суховат. Он бесконечно стар. Подобные преподаватели делают студентов такими же стариками, убивают в них творческий задор, всякое желание знать, учиться... А н т о н С е м ё н о в и ч . Ну, это... это более чем возмутительно! (Уходит.) А л е к с е й П е т р о в и ч , Спокойно, товарищи! Елена Борисовна, пожалуйста, без резкостей. Умейте уважать тех, кто этого заслуживает. Если у вас есть претензии, говорите конкретно, по-деловому. Е л е н а Б о р и с о в н а . Для Ильи Герасимовича литература — мёртвый памятник. Он не чувствует, что она каждой своей мыслью, каждым образом связана с нашей жизнью. Это археология, гробокопа­ тельство какое-то, а не литература. И л ь я Г е р а с и м о в и ч . Ну, поскольку дело зашло так далеко, давайте говорить до конца. К о н с т а н т и н А н д р е е в и ч (возбуждённо). Чертовски ин­ тересно! Люблю поспорить... И л ь я Г е р а с и м о в и ч (встаёт). Елена Борисовна придержи­ вается золотого правила: лучший метод обороны — наступление. Она не оправдывается, нет! Она обвиняет. Она становится в позу прокурора и превращает всех нас в подсудимых. Е л е н а Б о р и с о в н а . Я имею право критиковать дурное. И л ь я Г е р а с и м о в и ч . Посмотрим, имеете ли вы на это мораль­ ное право. Сегодня Елена Борисовна порадовала нас в своей лекции тем, что пыталась перебросить мостик от прошлого к нашим дням. Не­ лепо было бы возражать, что и в нашем обществе ещё сохранились Чичиковы, Маниловы, Хлестаковы. Наш долг — выжигать калёным же­ лезом сатиры эти отвратительные пережитки. Но у Елены Борисовны прозвучало между строк ещё коё-что, и это заставило меня насторо­ житься.