Сибирские огни, 1956, № 1

Фырканье грузовика внизу под холмом помешало ему вдуматься в эти цифры. Семён поднялся с колен. Зубов, стоя на подножке, звон­ ко кричал в гулкий лес: —* Здорово, лесогубы! Дождик снова припустил. Внезапно и звучно над самой лесосекой еатрещал гром. Светлолобов торопливо остановил станцию. Работа сры­ валась. Семён подошёл к Зубову: — Ты куда? —' Куда бы шофёр ни ехал — он всегда едет вперёд. На нижний склад качу. — Проехаться, что ли, пока дождь. Обратно подбросишь? На лесоскладе Семён увидел целые горные хребты из брёвен. Коли­ чество их удивило его. Какая могучая сила наворочала такие завалы? — Сколько же здесь кубометров? — задумчиво спросил он Зубова. — Да, пожалуй, тысяч двести пятьдесят, не меньше, если не боль­ ше! — бросил весело Зубов и прищурился в небо таТс, словно уловил далёкую музыку.— Десятка два хороших деревень! А то и настоящий го­ род! Ваш брат наворочал!— добавил он и ушёл. Семён удивлённо посмотрел на шевелящиеся под гимнастёркой ло­ патки Зубова, поскрёб шершавую щёку, внимательно оглядел свои твёрдые, большие руки с липкими, тёмными пятнами сосновой смолы и снова поскрёб, но уже другую щёку. Он медленно обходил груды брёвен, и ему представлялся новенький деревянный город. В горле вдруг пересохло’, запершило. Семён шёл спокойно и даже горделиво, а пальцы рук его, заложен­ ных за спину, то разжимались, то сжимались, как будто просили рукоять пилы. * * * Через три дня Лоскутов и Клаша вышли на работу. Начальник дал им комнату, и Клаша перевезла из деревни вещи. Вечером она стояла у ворот подбоченясь и насмешливо щурясь на женщин, словно вызывая их на скандал. Лоскутов зашёл в общежитие взять чемодан. Увидев, что всё его имущество вместе с кроватью в сенях, остановился на пороге в комнату: — У кого это руки чесались? Таких вояк можно быстро к ногтю ,— он погладил суконку-бородку. Семён лежал на кровати, заложив руки под голову, опустив обутые ноги на пол. Ягодко сидел с намыленным лицом — брился. Арсалан сто­ ял на табуретке, исправляя репродуктор. — Это тебя, гнида, к ногтю, однако, надо,— ощерился он и немного присел, точно готовясь прыгнуть на грудь Лоскутова.— Шибко — раз! и готово,— Арсалан прижал ноготь к ногтю. Лоскутов побелел, сжал зубы и сделал движение в комнату: — Ты что это себя так высоко ставишь? Семён неторопливо поднялся с кровати. Под ним жалобно крякнула новая, совсем ещё не расшатанная половица. Лоскутов глянул в его ли­ цо, замялся, а потом круто повернулся, сгрёб вещи и уже в открытое ок­ но помахал рукой: — Моё вам!.. Арсалан наотрез отказался работать с ним в паре. Мастер просил, требовал, приказывал, но Арсалан гневно твердил одно и то же: — Паршивая овца! Э, шибко паршивая овца!