Сибирские огни, 1956, № 1

шевелили на ветру зелёной хвоей, радовались, что теперь им вольно и солнечно. ■ Невдалеке стояла передвижная электростанция. От неё в разные стороны тянулись резиновые чёрные кабели — к ним подключались электропилы. — Мозолишься целый день на лесосеке, мозолишься, а потом толь­ ко облизнёшься! — сердито сказал Ягодко, хмуря золотистые тонкие брови. Он работал в леспромхозе всего лишь год. До этого жил на берегу Байкала. Его отец, председатель рыболовецкой артели, утонул во время бури. Ягодко бросил восьмой класс и завербовался на лесозаготовки •— надо было помогать больной матери и двум младшим сёстрам. Семён молча курил и прислушивался. Из глубины тайги, с лесосе­ ки, выработанной на прошлой неделе, доносилось разноголосое тюканье топоров. Это женщины обрубают с поваленных сосен сучья. Вот один топор тюкает торопливо, слабо, другой — лениво, с перебоями.Третий бьёт рав­ номерно и сильно,— Семён знал, что так рубит Клаша Пивоварова. Звук у её топора особенный, сочный: — Тук! Тук! Семён рассеянно улыбался и сквозь махорочный дымок видел де­ вушку в белом платочке, в вишнёвой кофте, в сапогах. У Клаши одна рука в брезентовой рукавице. Девушка взмахивает топором по- мужски, он сверкает на солнце, летят сучья. Клаша работает без оста­ новки, не зная усталости, легко прыгая в путанице сучьев через большу­ щие стволы. И только капельки пота на лбу да пересохшие губы выдают, что работать ей не легко... Семён сдвинул кепку на брови и почесал заросший затылок, потом сдвинул кепку на затылок и почесал брови. Беспокойно оглядел деляну: работы оставалось ещё много. На лесосеке, где работала Клаша, затарахтел трактор—-Стёпка Лос­ кутов таскал хлысты к дороге. — Разве это справедливо: нормы для лесоразработок на равни­ нах,— сердито говорил Ягодко,— а их к нам пристегнули. У нас же — сопки, вон стеной стоят, такая крутизна... Лоскутов уже дважды куба­ рем летел со своим трактором. Чудом только спасся. Разве тут возь­ мёшь такую норму? — Тук! Тук! Друг! Друг! — выстукивал топор на дальней лесосеке. Семён снова насторожил ухо в ту сторону, усмехнулся и поднялся: — Ну, хватит бубнить. Идём. Скрипишь, как немазаная телега ..., Когда рухнула спиленная Семёном сосна, показалось, что далёкий топорик-дятел стих. Наверно, Клаша прислушивалась к гулу падающей сосны и улыбалась. — Когда у тебя свадьба-то? — спросил Ягодко, прищурив мальчи- шески-светлые глаза. — Через три дня,— Семён так удивлённо посмотрел на Ягодко, точ­ но сам впервые услышал об этом. — А то совсем ты, брат, ошалел на работе, — засмеялся Ягодко, — готов руками лесины вывёртывать!.. А я бегай за тобой... В перерыв к передвижной станции пришли все вальщики, расстелили брезент и вытащили из сумок бутылки с молоком, с чаем, разложили картошку, яйца, огурцы. Только Семён скрылся где-то в лесу. — К Клашке своей потащился. Любовь огурцом не накормишь, — сказал моторист станции Светлолобов, круглолицый, с хитрыми глазами. Он говорил басом, а смеялся как-то тоненько: «хе-хе-хе!».— Клашка девка отчаянная, оторви да брось. Запрягётего, как смирного мерина. Хе-хе-хе!..