Сибирские огни, 1956, № 1

— Федя, так нельзя! Мало ли что бывает?! — воскликнула Вера, и на глазах у неё выступили слёзы. Фёдор Степанович как будто в первый раз заметил жену, посмотрел на неё внимательно: — Вот тебе логика: говорить так нельзя, университетское образова­ ние не позволяет! А делать, выходит, можно: «Мало ли что бывает?!» Ещё раз говорю — я его уважаю, а из-за этого к нему в кабинет войти трудно. Говоришь с ним, а сам думаешь: «Что-то он сейчас переживает? Поди-ка ему стыдно передо мной и за неё, и за себя!» Впору бросать всё человеку и уезжать из района! Прасковья Фёдоровна немедленно и горячо поддержала зятя: — Что говорить! Женщины в другой раз такие — глаза бы не гляде­ ли! Только кто виноват? Балуют мужья-то, вот и всё. Не хочу сказать ху­ дого, а я как приехала к дочери, спросила: «Как же ты готовишь Фёдору Степановичу завтрак, когда целый день в школе?» И что же, вы думаете, она отвечает? Что отвечает матери? «Я с вечера приготовлю, а Фёдор-то Степанович сами утром встают, завтрак разогревают, кушают и уходят. Тихонько уходят, чтобы меня не разбудить». Это ли не баловство? — Мама!.. — тихо сказала Вера. Фёдор Степанович загоготал: — Пр-равильно, мамаша! Правильная критика! Невзирая на лица! Мы вышли из-за стола в каком-то недоумении. Я не понял отноше­ ний Веры и Фёдора Степановича. Вера, должно быть, испытывает нелов­ кость передо мной. Фёдору Степановичу, может быть, вообще неприятно, что я в его доме... Одна только Прасковья Фёдоровна неизвестно почему довольна всеми, разве только дочь осуждает... Мне постелили в комнате с цветами, на складной кровати. Лёжа, я смотрел на фотографию, на которой угадывал недавно Вериного мужа. Потом свет погас — машинист Петрухин кончил шуровать в локомобиле сырые дрова... Я ещё долго не мог заснуть. Мы были очень близки с Верой и в школе, и в университете, были искренними друзьями, но никогда-никогда прежде она не была так доро­ га мне, как теперь... - Но именно теперь она ничего не скажет мне... А, может быть, я сделал величайшую глупость в один осенний вечер на берегу реки, не сказав Вере нескольких слов? Тот вечер предстал как совсем близкий, вчерашний, а сегодняшний приезд в Битево — чем-то да- лёким-далёким... Может быть, мой друг Яша Озолинь был страшно прав, когда гро­ зился отдубасить меня? * * * В следующие два дня мы почти не встречались ни с Верой, ни с Фё­ дором Степановичем. Оба они с утра до позднего вечера были на рабо­ те. Фёдор Степанович, так тот приехал в четверг уже за полночь, а в пЯт- ницу мы завтракали без него, и Прасковья Фёдоровна сообщила, что «сам» ■— ещё не было шести часов — уже поехал на дальнее займище, с которого в эти дни совхоз должен был вывезти последние стога сена. Вера тоже была озабочена — приближались весенние каникулы, в школе каждый день ребята писали контрольные работы, выводились от­ метки за третью четверть, и я был уверен, что никого так не волновали и не тревожили эти отметки, как Веру... Она вздыхала, отвечала матери, да и мне тоже, невпопад, то и дело перелистывала классные журналы и, размышляя про себя, называла вслух фамилии учеников... Я пытался убедить Веру, что так нельзя, что от её волнений и тревог