Сибирские огни, 1956, № 1

Я подбежал к ней. Она сказала: «Лёня! Не могу больше — сейчас упаду!». Я отвёл её в кабинет заведующего Домом культуры и положил на стулья, выстроенные в ряд вдоль стены. Она попросила воды, потом сказала: «Если бы я была там, с ними...» Я знал, почему она так декла­ мировала, почему люди плакали в зале: незадолго до этого пришло из­ вестие — Верин отец убит на фронте... В университете Вера была комсоргом курса, а потом факультета. Каждый шёл к ней со своими радостями и горестями и в разговоре с ней становился совершенно откровенным... Она всегда всё знала о своих товарищах. Но сама — уже взрослая, и такая красивая, умная девушка — как будто не хотела и не искала собственного счастья. Попрежнему она ёжилась, словно от холода, когда ей говорили, что какой-то судент з а ­ глядывается на неё... Она танцевала и веселилась вместе со всеми по случаю окончания экзаменов, наступления Нового года, Дня Советской Армии, Восьмого марта, Первого Мая, Седьмого ноября... Попрежнему она декламировала с большим чувством и научилась лучше всех поздравлять молодых на свадьбах, которые случались не так уж редко в общежитии. И всё-таки какой-то злой, несомненно девичий язык имел основание назвать её «ма- ман Верочка». Все удивлялись Вере, удивлялась и наша комната, и однажды, когда лёжа в кроватях, уже ночью, мы обсуждали этот вопрос, кудлатая и большеухая голова моего друга и соседа по койке латыша Яшки Озо­ линя вдруг нависла надо мной. Я почувствовал прикосновение его кула­ ка к своему носу. — Слушай, Лёнька! — прогудел Яков.— Ты самый близкий человек Верочке! Вы с ней друзья, ты несёшь ответственность за неё. И если в конце концов она достанется какому-нибудь остолопу — я насую тебе в морду! Яков повернулся на кровати, что-то затрещало под ним, и потом он засопел, с головой закутавшись в одеяло. Никому не было смешно: мы все любили её. И вот, как-то осенью, когда мы встретились с Верой после каникул и практики и гуляли по пустынной, занесённой листьями набережной, я спросил её: — Вера, почему ты такая? Как всегда, она поняла сразу и тихо продолжала мои слова: — Маман...— И усмехнулась. — Ты думаешь об этом? — повторил я. — Не знаю,— ответила она. — Не знаю, Лёня. Должно быть, в этом я не как все... Не знаю... Она подняла голову с прекрасным тонким профилем, резко очерчен­ ным ночью, но не ко мне, а куда-то к звёздному небу, и замерла. В этот момент я почти произнёс слова, которые стали бы величайшей, неиспра­ вимой ошибкой для нас обоих. Почти произнёс... Но на её лице не было ни радости, ни смущения, она только безмолвно спрашивала кого-то о чём-то... Мы почувствовали острую неловкость, это было впервые за годы нашей дружбы и продолжалось недолго. Вера вспомнила какой-то малень­ кий случай из нашей минувшей школьной жизни, и нам стало легко. Я взял её руку, крепко-крепко прижал к себе, и мы ещё долго стояли рядом, ощущая свежий осенний холодок на своих лицах и молча гля­ дели,. как на чёрной реке вздрагивала и, всё расширяясь, уходила вдаль лунная дорога... Потом я проводил её до дверей общежития.