Сибирские огни, 1956, № 1

Он засмеялся, однако упорствовать не решился, а протянул простыни Полине. — Слушать — значит повиноваться. Пожалуйста...— И повернулся к Ивану Антиповичу.— Ну, как моя идея — спать на улице, на сене? Что за чудо—воздух! Часок поспишь—и словно на свет появился снова. Чему вы улыбаетесь? Нет, чему вы улыбаетесь? Хотя в темноте Омельянчук не видел и не мог видеть улыбки, он. угадал: Иван Антипович, действительно, улыбался, слушая восторжен­ ную речь своего нового товарища. Инженеру нравился Омельянчук. Вче­ ра и весь нынешний день он дотошно, придирчиво изучал берёзовское- хозяйство, обстановку в коллективе. Был строг, требователен, и это очень гармонировало с его большим ростом, крупными чертами лица, сильным голосом. А теперь он стал словно другим человеком: затеял эту ночёвку на сене, шутил, без особой причины восторгался. Странно — это тоже гармонировало с его обликом, вероятно, потому, что было естественным, как и недавняя строгость. Когда постель была приготовлена, хозяева попрощались и ушли. Го­ сти стали укладываться. Сухое сено откликалось, шурша, на каждое их движение. Но вот шуршание прекратилось, и в первый миг показалось, что всё вокруг замерло, притихло. Потом раздался шорох чьих-то шагов на ули­ це. Где-то стукнула калитка. И снова — минута тишины... Вдруг издале­ ка, вероятно, с самого края Берёзовки, донёсся не то зов, не то печальный напев. Нет, это всё-таки песня — грустная и протяжная. Точно стараясь привлечь чьё-то заинтересованное внимание, мигали звёзды. Опрокинутый ковш Большой Медведицы висел, казалось, над са­ мой крышей соседней избы. Шумно вздохнула в сарае корова, затопали копытцами потревожен­ ные чем-то овцы. И опять — тишина, такая тишина, будто один ты не спишь на всём белом свете. Иван Антипович заворочался, поправил сползающее одеяло. Тотчас зашевелился и Омельянчук. — Опять запели,— сказал он вполголоса.— Далеко, должно быть.. Большое село, — и повернулся к инженеру. — Как считаете, вытянет Матросов? Ответить Иван Антипович не успел, потому что хлопнула дверь, по­ слышались быстрые, лёгкие шаги. — Вы ещё не спите?— промолвила, подходя, Полина.— Или уже на­ дышались «чудо-воздухом» и вставать думаете?.. Я вам ещё одеяло при­ несла. Утром холодно. Укроетесь... Она ушла так же быстро, как появилась. — А хозяйка вроде чем-то недовольна,— промолвил Омельянчук. — Переживает она, беспокоится за мужа... Не томите вы их, скажи­ те, что не дадите в обиду. — Всему своё время,— ответил Омельянчук.— Уж если делать окон­ чательный вывод, так всё взвесив, собрав такие доказательства, которые могли бы убедить формалистов и покрепче, покрупнее Кожина. # Омельянчук долго молчал, раздумывая, потом продолжал: — Этот случай с Матросовым, по-моему, интересен и важен не толь­ ко сам по себе. Столкнулись два стиля работы. Матросов от жизни идёт, интересами дела руководствуется. А Кожин привык держать равнение на бумажку, на циркуляр... Ну, и на мнение старшего начальника. Въе­ лось в него это, не сразу отстанет. Вот и получается: Матросову он пал­ ки в колёса суёт, потому что председатель не по форме действует. А та­ кого, как здешний парторг Швецов,— снимать его надо, если сейчас не очень удобно, то после уборки урожая провести собрание — ну, так вот: