Сибирские огни, 1956, № 1

главный инженер, и прокурор что-то напутали, что он, Кожин, обоих про­ сил не спешить. У него было намерение ещё раз всё взвесить, продумать, посоветоваться с членами бюро, и он удивлён, что его поняли неправиль­ но. Омельянчук, наверно, посмеётся: «Хорошо же ты, Кожин, свои мысли излагал, если люди из твоих слов сделали противоположные выводы!» Ну и пусть посмеётся!.. Вот эти размышления как раз и заняли ту минуту, которую Кожин потратил, чтобы открыть ящик. Но выпрямившись м положив ключи в карман, он не произнёс приготовленных фраз. Ему стало противно при мысли, что он опять трусит. — Что у нас тут получается? — переспросил он Омельянчука. — Не знаю, что получается... — И вдруг торопливо закончил: — Запутался я... Не могу... Как хотите... Омельянчук остановил его, видимо, догадавшись, что происходит в душе Кожина. — Ладно... Об этом потом. Разберёмся и с этим. А сейчас ты вызови машину. Я в «Новый строитель» поеду. ...Машина была у райкомовского подъезда минут через пятнадцать. Кожин хотел было поехать в Берёзовку вместе с Омельянчуком, но тот вежливо посоветовал остаться. — Я в «Новом строителе» дня два пробуду,— сообщал он.— Ну, а провожатого... Найдём провожатого, если потребуется... Машину при­ шлю назад сегодня же. А вечером Кожин узнал, что Омельянчук отправился в Берёзовку вместе с Иваном Антиповичем. Сразу пришло в голову, что Омельянчук поддержит Кулакова, что обком, должно быть, не случайно прислал за ­ ведующего отделом партийных органов, а не работника сельхозотдела, что речь, видимо, пойдёт о выборах первого секретаря. После этой исто­ рии вряд ли станут рекомендовать его, Кожина. Странно, Фёдора Петровича теперь почти не огорчило сознание это­ го. Наоборот, он почувствовал что-то вроде облегчения. 4 Во двор вышли все четверо: впереди Полина, за ней Омельянчук с Кулаковым и Александр Кузьмич. После яркого света в избе темнота во­ круг казалась такой непроницаемой, что Полина, сойдя с крыльца, скры­ лась, как за чёрной завесой. Омельянчук остановился и дёрнул Ивана Антиповича за руку. — Ну, и ночь! Самого себя потерять можно... Куда идти-то? — Сюда... Прямо,— донёсся голос Полины.— У кого простыни? Глаза уже начали привыкать к темноте. Стали заметными очер­ тания сарая и плетня рядом с ним, кучи сена, возле которой ждала По­ лина. — Ну, что же с простынями?— повторила Полина. Омельянчук при­ близился к ней почти вплотную, пробасил: — Спасибо, Полина Дмитриевна. Мы теперь и сами, что называет­ ся, с усами. Давайте-ка подушку! Хозяин, а хозяин, одеяло у тебя? И он двинулся к сену, пахнувшему так, что, кажется, ещё немного — и от сладкого опьянения пойдёт кругом голова. — У вас что? Привычка такая?— спросила Полина. — На улице спать? — Нет, командовать... Полина говорила так, что слова её можно было принять и за шутку, и за упрёк. Омельянчук счёл лучшим остаться где-то как раз посредине.