Сибирские огни, 1956, № 1

у шалаша, но потом снова улеглись отдыхать. А голоса доярок однотонно сообщали: — Королева. Один девятьсот. — Сильва. Два триста. Наконец, одна из доярок, уже немолодая, с выцветшими, когда-то темнокаштановыми волосами, отставила ведро в сторону и присела пря­ мо на траву. — Неужто всех подоила, Татьяна? — обратилась к ней учётчица.— Быстро что-то... Татьяна не удостоила её ответом. — Какие за нею коровы закреплены? — спрооил Толкачёв учёт­ чицу. — Ну-ка, сколько она надоила? Матильда — два. Так... Искра — один семьсот... Дальше. Он вытащил блокнот, стал записывать, повторяя вслух слова учёт­ чицы. — Ну, наверняка плохо подоила... Татьяна только плотнее сжала тонкие губы и с подчёркнутым равно­ душием отвернулась. — Сами возьмите и доите, — процедила она. — Это не языком мо­ лоть... Толкачёв медленно побагровел. Доярки прекратили работу, ожи­ дая, что будет. Молоденькая девушка с лицом, пересечённым багровой полосой шрама, казалось, позабыв слить молоко, стояла рядом с флягой в насторожённой позе. Матросов понял, что необходимо вме­ шаться. — Сами доить мы не будем... Не сумеем. А проверить всё-таки не мешает. Вот вы, Каткова,— спокойно, суховато обратился он к девушке со шрамом. — Возьмите, подоите Искру. Каткова, вернувшаяся из больницы недели полторы • назад, испу­ ганно оглянулась на Татьяну и не тронулась с места. — Ну, что же вы? Или ждёте повторения? — надо бы помягче, по­ ласковее, но голос точно окостенел. — Идите и доите. Девушка слила молоко, а потом несмело шагнула к загону. В тот же миг перед ней встала Татьяна. — Куда, бесстыжие твои глаза? Куда направилась? Да чтобы я по­ зволила своих коров доить другой? — закричала она, но потом, видимо, сообразила, что криком не поможешь, что не Каткова, так другая доярка исполнит приказание председателя, и отступила в сторону. Иди, иди... Не хватает без тебя контролёров... И вдруг беззвучно заплакала. Каткова, бросив ведро, загремевшее тонко и жалобно, обняла ее, принялась успокаивать. Татьяна уткнулась лицом в её плечо. — Будь она проклята, такая работа, — всхлипывая, говорила она. — Ни днём, ни ночью покоя нет... Собственные слова, вероятно, вызывали в ней всё большее возмуще­ ние. Под конец она снова кричала, зло поблёскивая заплаканными гла­ зами. — Всё вам плохо... А это видели, — протянула она вперед руки с потрескавшимися, припухшими пальцами, какие бывают только у ста­ рых доярок. — Я двенадцатый год на ферме. А какая радость. Зарабо­ таешь гроши да попрёки... Она шагнула к Толкачёву и размахивала руками перед самым его лицом. Инструктор сделал было инстинктивное движение в сторону, но овладел собой и, побледнев, замер на месте. — Вам бы только стыдить: и плохие мы, и нехорошие, и все кругом лучше нас. Вас бы в нашу шкуру!