Сибирские огни, 1956, № 1

* * * Однажды Достоевского вызвали в кор­ дегардию. Навстречу ему поднялся со скамьи молоденький, похожий на переодетого в военную форму мальчика караульный офицер. — Господин Достоевский, господин сочинитель... Это было так неожиданно, что Досто­ евский даже отшатнулся. Офицерик смутился, отчаянно покрас­ нел и, сбиваясь, путаясь, бормотал: — Мне говорили... Вы тот самый со­ чинитель... «Бедные люди»... Я читал, как же, читал... Достоевский стоял, вытянувшись и опустив руки по швам, словно одеревя- яел. Двухцветная — серая с чёрным — рубаха коробилась на нём. На спине яр­ ко желтел, ещё не успевший вылинять, арестантский «туз». — Господин Достоевский... Лицо у Достоевского ещё больше по­ желтело, заострилось. Светлые глаза смотрели насторожённо. — Да вы садитесь, садитесь же... Достоевский неловко опустился на краешек скамьи. Глухо звякнули звенья кандальной цепи. — Вот, если хотите, — «Отечествен­ ные записки», последний номер. И ещё — сочинение господина Диккенса «Да­ вид Копперфильд». А это съестное от Наденьки... Надежды Ивановны1. Осторожно, как будто к чему-то очень хрупкому, притронулся Достоевский к книгам, придвинул к себе, начал перели­ стывать. Лицо его смягчилось, даже чуть округлилось, глаза потеплели. Тонкие жёлтые пальцы писателя скользили по страницам книги. Время от времени Достоевский пере­ ставлял отекшие в кандалах ноги. Звя­ кали кандалы, напоминали о себе. Подпоручику Иванову очень хотелось послушать Достоевского, узнать, как он сочинял «Бедных людей», «Белые но­ чи»... и ещё хотелось узнать, что чув­ ствовал писатель в тот страшный день на Семёновскому плацу, когда читали смертный приговор. Но расспрашивать он постеснялся, а сам Достоевский не высказывал желания к сердечным из­ лияниям. С этого дня повелось,— как только в караул заступали подпоручик Иванов или его приятели, бывшие петербургские гардемарины, высланные за какую-то провинность в Омск, Достоевского и поэ- та-петрашевца Дурова оставляли на ра­ боте при остроге и вызывали в корде­ гардию. Там их ждали книги и «съест­ 1 Дочь декабриста Анненкова, вышедшая вамуж за офицера К. И. Иванова, принимала горячее участие в судьбе Достоевского, когда он содержался в Омском остроге. ное». Особенно часто передавала гостин­ цы Н. И. Иванова. Дуров шумливо жаловался на каторж­ ные тяготы, охотно вспоминал Петер­ бург. Достоевский отмалчивался, на во­ просы отвечал односложно, больше слу­ шал. •}• »i* И» На одной из убогих, грязных улиц Бу­ тырского форштадта стояло длинное, од­ ноэтажное деревянное здание, окрашен­ ное жёлтой охрой. В этом доме поме­ щался военный госпиталь. Тут же были и арестантские палаты1. В этих арестантских палатах не раз лежал Достоевский, страдавший падучей болезнью. Время от времени добросердечный доктор Троицкий и безо всякой болезни забирал его к себе «отлежаться» — от­ дохнуть. Кто-то из омских чиновников настро­ чил даже донос на Троицкого. Доктора обвиняли «в неуместной снисходительно­ сти и потворстве политическим преступ­ никам». И хотя донос был анонимным, в Омск был командирован для расследова­ ния советник уголовной управы барон Шеллинг. Барон принялся за расследо­ вание очень ретиво, учинял допросы, обыски. Когда Достоевского вызвали на доп­ рос и спросили «не писал ли он чего-ли­ бо в остроге или когда находился в гос­ питале», он ответил: — Ничего не писал и не пишу, но материалы для будущих писаний соби­ раю. — Где же материалы эти находятся? — У меня в голове... Барон был так обескуражен ответом, что прекратил допрос и отпустил Досто­ евского. В стенах омского госпиталя у Досто­ евского начали вызревать первые стра­ ницы «Записок из мёртвого дома»2. В длинной, сумрачной, похожей на тюремную камеру больничной палате перед Достоевским открылась ещё одна сторона «арестантского житья-бытья». Тут, облачившись в зловонный, про­ питанный гноем и потом больничный ха­ лат, писатель ходил по узкому проходу меж койками и обдумывал свою буду­ щую повесть, копил наблюдения. Тут, пристроившись к шаткому больничному столику, делал он первые черновые на­ броски, записывал меткие народные по- 1 Дом этот сохранился в Омске до наших дней. В нём и сейчас помещается один из корпусов госпиталя. 2 «Записки из мёртвого дома» были завер ­ шены Достоевским в 1860 году, в Твери, тс есть спустя 6 лет после того как писатель отбыл каторга в Омском остроге. По ояд ме­ муаристов, современников Достоевского, сви­ детельствуют о том, что он начал первые наброски «Записок» ещё в Омской тюрьме.