Сибирские огни, 1955, № 6

днях пути от Тары. Трогаться в дальний путь в зимнюю пору было опас­ но, и пришлось отложить поход до весны. * Когда стало пригревать солнце, Доможиров поставил отряд на лы ­ жи и двинулся в степь. Стрельцы неутомимо шли по новым местам. Но ранняя весна и предстоящее водополье сибирских рек помешали им до ­ браться до кочевий Кучума. Доможиров послал к воеводе вестника: «Пришло расколье великое, и идти на лыжах было не мочно». На обрат­ ном пути к стрельцам навстречу из степи вышли и передались добро­ вольно Доможирову мать Маметкула и ханский приближённый Чин-Мур­ за с женой. Прослышав о походе, они втроём в сопровождении толпы слуг выехали навстречу русским. Настало время, когда обширная бескрайняя степь вдруг оказалась малой для Кучума, и трудно было хану укрыться в ней. Русские прегра­ дили ему все дороги, полонили всех его вестников, которые пробирались поднимать волости, они перехватывали караваны, которые тайком шли к нему с товарами. Не скрываясь, они присылали к нему смелых по­ слов с грамотами, в которых указывали на безнадёжность дальнейшей борьбы. Кучум оставался попрежнему непреклонен, на все предложения упря­ мо отвечал: — Не поклонюсь русским! Не хотел Кучум признаться даже самому себе, что он давно уже — не властитель Сибири. Он всё ещё мнил себя ханом и повелителем. Ему, одинокому старику, сулили покой, а он добивался утерянного цар­ ства. Он отправил дёрзкое послание русскому царю. Грамота Кучума дошла до Москвы и попала в Посольский приказ. Думный дьяк доложил ,обо всём Феодору Иоанновичу. Тот молча, внима­ тельно выслушал её и опечаленно покачал головой: — Дух неспокойный, чего ждёт он? Гордыня одолела... Напиши, дьяк... Кучуму была отписана грамота неделю спустя. Перечислив все свои титулы, царь писал: «Послушай! Неужели ты думаешь, что ты мне страшен, что я не по­ корю тебя, что рати у меня не хватит? Нет, много у меня воинской силы! Мне жаль тебя: тебя щадя, не шлю я большой рати, а жду, пока ты сам явишься в Москву... Ты знаешь сам, что над тобою сталось, и сколько лет ты казаком кочуешь в поле, в трудах и нищете... а медлишь поко­ риться!.. Но знай, что... я всё готов забыть, все твои вины, все неправды, готов на милости, готов излить шедроты давнишнему врагу... Явись в Мо­ скву: захочешь мне служить, и жить вместе с детьми — останься, мне будет приятно, — *я награжу тебя и оделю богатством, я дам тебе дерев­ ни, сёла, города, всего прилично с твоим саном. А не захочешь ты при мне служить, задумаешь в Сибирь, опять на старо место — пожалуй с богом! Я готов хоть и в Сибирь тебя отправить, готов пожаловать тебе твой прежний юрт, сделаю тебя царём и честь тебе воздам как следует царю Сибири... но прежде покорись и приезжай в Москву!..» Долго шла грамота Феодора Иоанновича до Кучума. Через посланца- татарина, наконец, он получил её. Кучум сидел недвижим в сере­ дине шатра на грязных, истрёпанных подушках. Походил он на измучен­ ного неволей коршуна. Когда толмач перевёл грамоту, он подозвал его к себе, взял свиток, долго1вертел его в руках, потрогал красную восковую печать. Молча встал и решительно бросил грамоту в очаг. Огонь мигом охватил свиток, и вскоре от нрго остался лишь пепел. -— Всё прах! — сурово сказал он. — И слава, и жизнь человеческая, но пока жив, я не преклонюсь перед врагами... Он вскинул голову и властно сказал посланцу: