Сибирские огни, 1955, № 6

Пожалел: — Человек , мол, дорожный... К ак в дуду, подудил коростель, — По болотам ходок долгоногий. ...Я привстал , чтоб поправить постель — Подравнять колею на дороге. И прильнул я к земле животом, Местом тем, где ды рява рубаха... К ак случилось, что пашню и дом Ты покинул, потомственный пахарь? ...Ц арь , известно, далёк ... Б ог — высок... Содрогнулось болото: Чу, гулкий Р еж ет уши железный свисток Рядом с лесом бегущей чугунки. Ветерок — где-то близко река С деревенькой своей — Береж ане . Но сонливы , темны берега — Ни мычанья не слышно, ни рж анья . Али доля не так весела? А ль коровкой в трясине завязла? А ль конька недоимка в зяла? А ль зары ла сибирская язва? В Б ер еж ан ях есть парни свои... Есть и девушки ... Что ж. присмирели? Где ж е песни? И где соловьи? Где свои из крушины свирели? То ли девушкам в хаты пора? Соловьям нет приветливых веток? То л ь нужда прогнала со двора Пареньков — всех моих однолеток? Пусть моё невелико житьё, Всё ж , слыхал , что у деда Гаврилы Про нужду — про еду и питьё Старики так и сяк говорили. Что нужда не живёт в терему, Сеет поле и чешет волокна... Спит вповалку да полнит тюрьму, Д а идёт христославить под окна... Если конь не везёт — понужай, Подпирай кособокую хату... Захо тел а жениться нужда — Засы л ай к горю-горькому свата. В крепкой дружбе со мною нужда, Что ведёт в города или пашет... Никакому труду не чужда, З а гуляет — горланит да пляшет. И з-за пазухи вынул свирель, Чтоб на сонное поле долины Пролилась ручейковая трель Всех ладов стукотни соловьиной. И не вышло опять ничего... Паренёк, что с тобою? Что сталось? Что, скажи , у тебя с ночевой? Ничего ли, скажи, ночевалось? Сон мертвецкий мне мог бы помочь... Д а явилась она, будь неладна, Затум анила разум в ту ночь, Что была без того так туманна. Будто чьи-то шажки слыш у я, Не листвы будто шелест, а ш ёлка ... Ах , на мне только ветошь тряпья ... Слышу: Куст одинокий защ ёлкал . Соловейка! Да ты ли, родной? Иль соловка твоя дорогая? Или просто свирели одной Из куста подыграла другая? Мой певец обучен, одарён ... Я, в сравнении с ним, в деле звонком Бы л , ' сказать-не солгать, гнездарём , Бы л всего лишь птенцом-соловьёнком. Дай зажмурю гла з а — подремлю... Отдохну — день ходьбы будет длинным. Я к ак будто и сплю и не сплю, И уснул будким сном соловьиным. Ходит-ищет Зарина -Заря Потеряшку — от терема ключик... Гонит тьму, золотинки соря , Золотя иглы веток колючих. Догорают ночные огни — Звёзды неба... ^ Найдётся потеря! Ах, Зарина -Заря , распахни В теремах своих красные двери! * * * Бр е зж ит утро. Ресницы мои Ш евельнул чуть восток розоватый. Пробужденье... соловка манил... Снова бульканье , дробь и раскаты . Чуть дыша иль совсем не дыша. Слушал пение, мне не чужое ... Не беседу ль другая душа Зачинала с моею душою? Подтянул поясок поутру ... Ну, бодрее! Чем ты н е красавец? Пусть и не было крохи во рту, И в суме — ничего про запасец ... И З ари на -Заря холодна... Мне б на плечи овчину шубёнки... ...Снова в путь вдоль прямой, как струна, — Вдоль большой Петербургской щебёнки. Обвеваемый так холодком, Вспоминал все авось бы, небось бы. Вспомнил я, словно был ходоком, Всех соседей нижайшие просьбы. «Ты, небось, до царя доступи. Босиком , на подошвах, без гула. К ак мышонок, шмыгни, не глупи, Обмани сотни гла з караула . Говори — не тяп-ляп топором... Спросит царь и прозванье и имя, Отсчитает сто сот серебром Й не меньше ста сот золотыми». Е лисея поправил Трофим: