Сибирские огни, 1955, № 6

дяку, — с волнением сказала Жамиль. — Сюда смерть идёт, Али! Надо бежать! Верные слуги перевязали раны, уложили ханского сына на перину и хотели нести. Он глазами приказал — не трогать его. — Я обожду братьев, они ушли на Сейдяка! — глухо ёказал он и закрыл глаза. Лицо стало мертвенно бледным, на лбу выступила мел­ кая испарина. Месяц очертил кривую над городищем и скрылся за рощами. Ветер доносил крики и конский топот. Алей прислушивался к шуму; на площа­ ди стояли пять белых верблюдов. Большеокая Жамиль упряталась в тёплый дорожный мешок. Она умоляла слуг: — Увезти, увезти Алея. За позор его отплатит отец, старый хан Кучум! Четверо татар бережно перенесли раненого к верблюду и уложили в мягкий вьюк. — Пока темно, надо уходить! — властно распоряжалась Жамиль. Перед беглецами распахнули ворота, навстречу на высоком коне мчал лучник. — Куда торопишься? — окрикнул его караван-баши. В Искер. Горе нашим головам !— вскричал он. — Семь братьев царевича нашли смерть! В глазах Алея потемнело. «В Искер идёт смерть!» — подумал он и впал в забытьё. Когда очнулся, над головой увидел звёзды, услышал знакомые звуки степи и ровный храп верблюдов. Караван уходил на восток. Занималась робкая заря. Жамиль на­ клонилась над мужем и успокаивающе говорила: — Они не догонят нас. Мы идём к твоему отцу. Кучум ещё силен! Он силён! Синие звёзды мерцали над степью, постепенно позади умолкли шум и крики, и на землю опустились тишина и безмолвие, нарушаемые из­ редка гортанным окриком караван-баши. 6 Ни в Москве, ни чердынский воевода Перепелицын, ни Строгановы не знали, что казаки покинули Сибирь. В эту пору на Руси произошли большие события, которые на время отвлекли внимание от нового края. В один год с Ермаком умер царь Иван Васильевич. Его не стало ранним утром 18 марта 1584 года. Во время тяжёлой болезни, чувствуя, что силы оставляют его, он, в думах о будущем государства, часто беседовал с царевичем Фёдором. Слабоумный сын болезненно улыбался >и боязливо спрашивал: * — А как же мы будем без тебя жить, батюшка? У царя темнели глаза, и он сокрушённо вздыхал: — Как жалко — нет нашего Иванушки! — и крестился, что-то шепча. Он всё чаще и чаще вспоминал в последние часы своей жизни уби­ того им сына. ...Вступив на престол, Феодор Иоаннович проводил дни свои в бо­ гомолье или потешался выходками придворных шутов. Бояре и особенно Борис Годунов стали напоминать молодому царю о Сибири. По их предположению, у Ермака оставалось около четырёх­ сот казаков, да с воеводой Волховским пришло в Сибирь триста стрель­ цов, поэтому и послали подкрепление всего сто стрельцов, да при них пушку.