Сибирские огни, 1955, № 6

Мы гордились... Иные горды Не тобой, а завидной невестой. Всё, что надо: читались стихи, Песня пелась... Игралась соната. Домогались руки женихи... Ах, вот этого только не надо! Но послышится тих говорок. Только ты перейди, каторжанка , В Петербурге квартиры порог Во втором этаж е над Фонтанкой. Что стихи? Да к лицу ли стихи? Стих запретный законным не ровен... Женихи? ...Не придут женихи, Не заманит сонатой Бетховен . Мещанин полицейскому брат... И мещанство — сподручно охранке . А беглянке и близкий не рад. Подожди! Не стучись на Фонтанке... Говорят: ум не в толстых томах, Книги умные есть и другие, Есть дру зья , да не в этих домах — Золотые друзья , дорогие. Им, родимым, наденут хомут И погонят дорогами терний ... Дорогие нам скудно живут На окраине в Новой Деревне. Будь сегодня Ионыч в живых , Каторжанином был бы на Каре. Горек день тёти Марьи и тих, Горше редьки житьё тёти Марьи. На Васильевский остров зайди И лицом к первой встань баррикаде... К тёте Марье пока не ходи г— Проследят... Не ходи, бога ради. Вспомни всё — поросло что быльём, Встанет всё пред тобой, как живое. Вон у Невки Большой — бобылём Помещенье, на вид нежилое. Но жильё скрипнет мирно дверьми, На непрочных ш атаясь устоях. — Кто? Спокойно ответь: — Из тюрьмы... И войдёшь ты родною сестрою . Между тем, в этом доме как раз И концы не сводились с концами. — Перебиться бы с хлеба на к в а с ,— Помышляли хо зяева сами. Б удет день — над родною Невой Вдруг да вспомнится давний знакомый ... К ак сама на себя, на него Положись, и ты будешь, как дома. Как любовь ни томи, ни таи — На губах только милое имя. Я таил ... Песни гнева твои Стали песнями гнева моими. Только искру любовь зарони — Забушует ответное пламя ... И ряды боевые — они Н азовутся моими рядами. Видя в Ленинских тесных рядах К ак товарища — милого рядом, — В кандалах иль в суровых боях, Ободряй обещающим взглядом . Мне хороший товарищ ска зал , Ты мелькнула на поезде в Вильно... Эх, придти бы на Псковский вокзал , Посвирелить тебе переливно] Нет, теперь бы не петь соловью! Молот мой — был певцом песен гордых... В честь твою вылить душу мою Я хотел бы в могучих аккордах . И сказать , что я — взрослый вполне... Возмужал , убеж ал от ареста , Что одно несомненно: и мне В Акатуе готовилось место. У меня ты всегда на устах ... Говорят, будто ты уж е в Берне . Я скрываюсь в ольховых кустах Синей волости Тёмной губернии. Это значит — губернии Псковской. Где под осень и небо слезливо Дождевой обливалось тоской И сушилось на ветре тоскливом. Д л я меня и кусты не пустяк. Захолустье , но к Питеру ближе. А каких-то полгода спустя Мне сказали , что Зина — в Париже. Т ак ей грезился город родной И могла так мечтой возноситься, Что столица над Сеной-рекой Ей к а зал а ся Невской столицей. Что в тумане сквозит впереди? — Баррикады как будто бы остов, Только, кажется , мост перейди, И налево — В асильевский остров. П ариж П етербург — не старинный Париж, Где^узки переулки и кривы. З ахл ам и л ся хламьём и палишь, У краш аясь улыбкой игривой. Тут стояли за власть королей И святые — и были жестоки: Лишь один только Варфоломей В ночь одну пролил крови потоки.