Сибирские огни, 1955, № 6

Удачей писателя следует считать соз­ дание образа топографа Николая Павло­ вича Гладкова . Этот тип трусливого обы­ вателя нарисован Г. Пушкарёвым с боль­ шой силой . Писатель показывает челове­ ка, «с давно и ра з навсегда для него ус­ тановившимися взглядами на жизнь» , которого страшат любые перемены. Он боготворит самодержавную власть и не гнушается наушничанием на тех своих сослуживцев, которых подозре­ вает в вольнодумстве. Гладковы страш ­ ны не тем , что могут вступить в активную борьбу. Нет! Это тина, болото, засасывающие и поганящие всё инако мы слящ ее , передовое, светлое, что мо­ ж ет нарушить их обывательское прозя ­ бание. Интересны в повести образы препода­ вателей реального училища. Откровен­ ный, но хитрый подлец Авсеенко не гну- * ш ается никакими средствами, чтобы на­ травить неустойчивого Вознесенского на товарищей или с помощью провокацион­ ных придирок вы звать реалистов на воз­ мущение, и этим путём избавиться от не­ навистных ему передовых учеников, преподаватель французского я зы ка Ме- дони, ставящий отметки в зависимости от своего настроения; любитель жандарм­ ских методов слежки за учениками пре­ подаватель литературы Леневский ... глу­ хой математик Малышкин... Все эти об­ ра зы нарисованы без резких красок, без нарочитости. Тёмному миру реакции противостоит мир людей, которым принадлежит буду­ щее. Среди них выделяется правдивый образ студента Боброва, направленного партией в этот городок для организации революционной работы. Таких людей по­ ка ещё немного, но автор убедительно показывает , что им, этим людям и их идеям , принадлежит будущее. И пусть исключён из училища Антон Костров, пусть с помощью репрессий по­ давлено революционное брожение среди учащихся , пусть силы самодержавия тор­ жествуют победу, но «впереди огни» ,— говорит писатель. И вывод этот законо­ мерно вытекает из всего содержания по­ вести. Когда читаешь книги Пушкарёва, то в первую очередь бросается в глаза , как бережно и экономно расходует он свои и зобразительны е средства, как мало нуж ­ но ему красок , линий, чтобы дать под­ линно поэтическое изображение. Вот пей­ заж из «С ергея Мохова». «Узенькими улочками пробежали они слободу и вышли к Енисею. Сотни раз бывал Сергей здесь, сотни ра з видел ре­ ку и всё ж е каждый р а з останавливался на каменистом берегу... Ох, и река! Солнце уходило за горы , на землю ло­ жилась тонкая-тонкая синева, пеленой прикрывавш ая город, реку, горы, мост. Сближались берега, темнели горы, а во­ да к а зал ась густой-густой. Но сквозь пелену ещё можно р а зли ­ чить далёкие окрестности: слева — горы, тайга, справа — по берегу сосновый бор и между горами и бором — Енисей... Р а зъ я р ён н ая река стремительно бежит меж каменистых берегов. Енисею тесно, ему хочется вырваться и з плена, разо ­ рвать каменистые преграды , разлиться на просторе, а нет сил , и он, разгневан ­ ный, бьётся о берега, разбивается в бе­ лую пену и мчится дальш е к мосту, к го­ роду, к. далёким горам. Люди говорят про реку: «Седой Ени­ сей». Его седина — разбитые о скалы волны, белые гребни на бурных стремни­ нах». Это поэтичное описание могучей реки сделано без «словесных красивостей». Причём пейзаж этот дан в восприятии подростка, глубоко чувствующего всё очарование красавца-Енисея . Точность эпитетов, сравнений, эконом­ ное расходование словесного материала характерны для Пушкарёва не только в пейзажных зарисовках . Так же скупо и выразительно рисует он небольшой про­ винциальный город. «Это был обы чны й ' сибирский город. Зимой в нём завывали вьюги, занося улицы сугробами снега, весной он покры ­ в ался зеленью тополей. Ранними летни­ ми утрами над городом поднималось об­ лако пыли (гнали коров — К. Н.), и в эти часы из-за реки он ка зал ся золо­ тым... Редкие каменные дома встречались только в центре. Деревянные двухэтаж ­ ные были наперечёт, и горожане безоши­ бочно могли указать на память особенно­ сти каждого: «крашеные наличники» , «подъезд с фонарём» , «крылечко с пе­ рилами» , «кирпичная площ адка перед домом»... Удачны многие портретные характери ­ стики героев. Часто Г. Пушкарёв создаёт их чере з восприятие действующих лиц. « ...С ергей в зглянул на мать, на её и з ­ мождённое лицо, и ему стало ж аль её: «К акая стала старенькая!» Мать сн ял а с себя платок, положила рядом . Редкие седы е волосы гладко за ­ чёсаны и сзади свёрнуты в комочек». Писатель сумел отобрать дл я описания внешности матери то, что в первую оче­ редь должно было броситься в гла з а Се­ рёж е в том состоянии, в котором он на­ ходился. И эти детали даны в такой эмо­ циональной окраске , которая именно свойственна сыну, любящ ему и ж алею ­ щему свою мать. В го ж е время и перед читателями встаёт яркий запоминаю­ щийся портрет Варвары Степановны. Однако именно в описании внешности героев писатель часто не достигает нуж ­ ного эфф екта . П еред читателем начина­ ют мелькать «паспортные приметы» , лю­ ди характеризую тся , в основном, цветом волос да толщиной фигуры. Слишком часто натыкаеш ься на такие ф р а зы («Сергей Мохов») «худощавый