Сибирские огни, 1955, № 6

н ель зя искусственно ограничивать. Смот­ ря спектакль, мы видим, что н е п о д ­ в и ж н о л е ж а щ и й ч е л о в е к в с ё в р е м я с о в е р ш а е т п о с т у п к и , — благородные, влияющие на судьбы лю­ дей , о р г а н и ч е с к и с в о й с т в е н ­ н ы е д а н н о м у к о н к р е т н о м у х а р а к т е р у... Один из захватывающих моментов спектакля — короткий эпизод, в котором сестра и могущие ходить раненые, обло­ котившись на подоконник, смотрят вниз на невидимую нам улицу , откуда доно­ сятся , постепенно затихая , скорбные зву­ ки похоронного марша. Остальные ране­ ные, в их числе и Мересьев, на своих кроватях напряжённо слушают эти зву­ ки, а новый больной, майор Стручков, безуспешно пытается узнать, кого хоро­ нят... Многие картины спектакля пробужда­ ют размышления . Конечно, и в характе­ ре Мересьева были залож ены потенци­ альны е возможности для свершения то­ го необыкновенного дела, которое он осу­ ществил . Но разве не было счастьем для него, что ему довелось встретить в гос­ питале такого человека , как комиссар? Ведь, кто знает, может быть, без того благодетельного толчка, который был произведён Воробьёвым,. .Мересьев не по­ верил бы в возможность для него воз­ вращ ения к ш турвалу истребителя . И впечатление таково, что именно так ра з ­ мыш ляли артист В. Калинченко и режис­ сёр . Молодой артист создаёт в общем убе­ дительный образ. Он показывает , что ес­ ли Мересьев лишился ног, зато комиссар Воробьёв дал ему... крылья действенной мечты! Зарождение и развитие мересьев- ской веры в себя как полноценного и физически человека, бойца, защитни­ ка Родины , продемонстрировано актёром правдиво. От мрачного отчаяния (выра­ жающегося однако лиш ь в страшных шутках над своим несчастьем: «Я стал короче») — через первые проблески на­ деж ды ,— к конкретной борьбе за е е реа­ ли з ац ию , таким мы видим его в палате. Ж ал ь только , что В. Калинченко не смог наделить своего Мересьева, поми­ мо внутренней силы, ещё и покоряющей душевной теплотой и обаянием . . В двух последних картинах третьего акта режиссёр сосредоточивает внимание зри теля именно на самом физическом процессе овладения протезами: безногий человек , делая отчаянные усилия , что­ бы удержаться ,-но иногда всё-таки падая, учится ходить на искусственных ногах... Тут возникает принципиальный вопрос: имеет ли это отношение к театральному искусству? И значит опять-таки: сценич­ но ли это? Много можно наговорить в связи с этим страшных слов: «натура­ лизм» , «патология» и т. д. И все эти слова будут бить мимо цели! В. Калин ­ ченко делает это так, что зритель всё время думает о той необычной задаче, которую поставил перед собой Мересьев, видит в этом одно из проявлений харак ­ тера и поэтому верит правде жизни, вы­ раженной в правде искусства. И когда в четвёртом акте Мересьев, чтобы доказать свою физическую полноценность, начи­ нает... плясать на протезах, на каждом спектакле вспыхивают горячие аплодис­ менты. Зритель видит в этом не выиг­ рышный сценический эффект , а воспри­ нимает это как победу величайшего му­ жества н а с т о я щ е г о с о в е т с к о г о ч е л о в е к а . Театр показывает страстную, сердеч­ ную заинтересованность советских лю­ дей в судьбе своего товарища. Все они становятся друзьями Мересьева и стре­ мятся помогать ему, чем каждый может. Не только огромное влияние Воробьёва, не только волевые качества исключи­ тельно упорного характера самого Ме^ ресьева , но и та забота, то активное со­ чувствие, всеобщая доброжелательность, которыми он окружён , — возвращают безногого человека в авиацию. То, чего он достигает, это результат не только его воли, но воли всего коллектива . Этой мыслью пронизано исполнение ролей почти всеми артистами. Прочно запомнятся зрителю и «шеф» госпиталя Василий Васильевич в испол­ нении К. Муратова, или товарищ Мересь­ ева по палате Степан Иванович, предсе­ датель колхоза , старый крестьянин, кото­ рый вынужден был три раза в своей жиз­ ни отрываться от мирного труда и ста­ новиться «человеком с ружьём» (артист П. Ткаченко), и на первый взгляд злобно ворчливая , а на самом деле — добрая и отзывчивая Василиса (засл. арт. МАССР В. Егорова), и философствующий дед Михайло (засл. арт. МАССР М. Каплин- Дарский), — два старых человека, без­ заветные патриоты Родины. В маленькой роли председателя комиссии доктора Ми- ровольского (разрешившего Мересьеву летать) выступает режиссёр спектакля Д. Лядов, удивительно разносторонний артист, о котооом будет ещё особый раз­ говор ниже. Надо видеть, с каким вос­ торгом и нежностью обнимает Мироволь- ский незнакомого человека, воспринимая как личное счастье его почти невероят­ ную победу над своим физическим и зъ ­ яном! «Н астоящий человек» в Томском теат­ ре — увлекательная сценическая повесть о красоте души, о мощи духа советских людей. Не случайно статья начата разгово­ ром о труднейших для сценического во­ площения , но вместе с тем пронизанных горячим внутренним действием картин этого спектакля : они могут сразу дать представление о больших возможностях Томского театра. Репертуар его обширен. Томичи смот­ рят на сцене своего театра произведения советской драматургии, русских и зару ­ бежных классиков . Среди них: «Семья»