Сибирские огни, 1955, № 6

Ч то ж , постись, о еде не печалясь ... Верноподданным царь не велел , Ц арь велел , чтоб не есть приучались. Отучал кобылёнку цыган От еды... И дела шли неплохо. Малый срок кобылёнке был дан, З а три дня не отвыкла, подохла. И хотя у тебя ни кола. Н е сдобруешь ты поздно иль рано, Только шкуру твою Николай Лихо выдубит для барабана. Царь пальнёт, и катись кувырком ... Тело бренное пусть умирает... А душа голубым голубком П ереселится в рощицы рая . Что? Снять шапки? Идти, как рабы? Чтобы пулей пальнули в народец? Чтоб людские дырявились лбы Возле дров из икон богородиц? Пусть нужны, скажем , печкам дрова. А покойникам печки нужны ли? О живых пусть болит голова. Чтоб живые, живя, не тужили ... Не туда ты, Федулкин, попал... Верю: ты не сподручный Гапона. А поёшь, будто ты от попа Из охранного Иерихона... Вслед Ионыч в очки и з глубин Поглядел: — Мол, душонки холопьи. Ну, слы хал , сколь мужик наглупил? Хоть брани или по лбу прихлопни... К ак на пне, хоть ты кол затеши На его голове волосатой ... З и н а : (входя, снимая пальто) С кем ругался ты здесь от души? Отвяжись от него... Не досадуй. Кто такой? И о н ы ч : И з деревни одной — Мой зем ляк , а не просто знакомый ... Д аж е братец двоюродный мой (поднося руку к голове) Только тут, так сказать , нё все дома. Слух ходил, что однажды со зла . Чтоб на девок глаза не таращил . П арня в сумерки из-за у гла Кто-то пыльным мешком ошарашил. С той поры заболел , поглупел ... З акр естил ся ... Шептать стали губы... Знойный день в небесах голубел, А Федулкин напяливал шубу. С креж етал он зубами — так мёрз. Может статься , болезнь м алярия? ** Но дрож ал он, божась: — Свет-Христос! Николай мирликийский! Мария! Храм манил его дымом кадил... Ч уя в ладане знак благодати, Он за дымом кадильным ходил Сотни вёрст. У попа был в Кронштадте. Но про эту лихую беду И другие судачили слухи, Обвиняли траву-лебеду: — Задурил , как поел с голодухи. По Федулкину кто заскулит? Л ягут рыжие космы рогожей. Кто посулом рабу посулит Ради смеха хотя бы рай божий? Много били раба по горбу, Много тюкали — вынес всё это... Во хмелю неживому рабу Прогнусавит дьяк «многая лета» . ДЕВЯТОЕ ЯН В А РЯ К ц арю И пошли. Кто поплоше одет. Тем тепло от заботы о друге. Кто в шубёнке — нёс царский портрет И ль церковные высил хоругви. Если ноги зам ёрзли , пляши, Если щёки — скорее тереть их. А душа — где тепло для души? Иней белый на царском портрете. Почему же путей не нашли Мы иных, Петербург — город Стольный? Шли без шапок — торжественно шли, К ак в крещенье , как в праздник престольный. Словно речками в улицы влит Тот поющий поток... За иконой С пеньем гимна и пеньем молитв Безоруж ны е плы ли колонны. Что глядите, прищурясь , с икон Богородицы и чудотворцы? К Николаю пойти на поклон Вам с петицией тоже придётся! Со своими кормильцами в ряд Ш ли с детьми озабоченно жёны , Старики, чей притупленный в згл яд — В згляд святителей изображённых . Так, в одну из суровых годин, Весь всклокочен , взволнован, в кипенье, Глубину стариковских седин Н ёс поток, словно пену на гребне. Не даётся ничто без борьбы. Путь борьбы — путь крутой, каменистый. В этом шествии, полном мольбы, Молчаливыми шли коммунисты. Смысла нет горевать. Не горюй. Не проси! Будь отважным и гордым. Коммунисты ведь шли не к царю, Просто шли они вместе с народом. Вид молитвенный был у людей, Люди шли не под знаменем красным ... Их оставить не может в беде А вангард восходящего класса .