Сибирские огни, 1955, № 6

— Затвердил: Царь да царь! Ты не царькай! — И я зы к прикусив, задымил Толщиной с козью ножку цыгаркой. Бородёнку погЛяв, как пеньку, Он степенно подъехал и ловко: — И авось нам пришлёт по коньку, Б аб обрадует дойной коровкой... Я не верил ни в это, ни в то... Но хотелось уж очень в ночное... Мне конька бы да масти гнедой, Сверх того не прошу ничего я. Я не сплю... но рванул поводком, Ухватившись покрепче за холку ... По камням искры сыплю с подков Да пылю ветерком по просёлку. Где ходил мальчуган за сохой По наделу всего в одну душу, И, идя босиком бороздой, Выворачивал камни наружу. В ПЕТЕ РБУ РГЕ Ионыч Т ак с нуждою вошли мы вдвоём В город тот, где нужды ещё больше. В номерной на окраине дом Бы л доставлен нуждой-почтальоншей. В этом доме рука у меня — Кузнецом был земляк на заводе. Кто кузнец кузнецу? Не родня? Не сваток — так браток... или вроде... Р я д глубоких борозд на лице. Кузнецу я годился во внуки. Посмотрел, словно в зял на прицел, Подержал, взвесил грузные руки. — Что таким молоток? Поиграть... Д а и молотом будешь доволен. В старину бы тебе воевать — И з тебя , богатырь, был бы воин. Молот, бей! Песня, пой! Будем жить!.. К ак отряды пчелиного иска В улей бьют иль в дупло, будут бить Вместе с молотом песни и искры . Шили мы , как сваток со сватком Из родни, и как будто — недальней. Молот бил за одно с молотком Всё по той — по одной наковальне. Д елу мало и полного дня, А беседе тянуться за полночь. — Алексеич! — он кличет меня. Я его величаю: Ионыч!.. * * * Я ходил поглядеть - на Неву, Н а дворцы над Невою, на Зимний. Но мечтой ул етал в Синеву К отраженьям родным мне на Синей. И представился мне: вдалеке Б ер е г низкий, ольховый, покатый... Вдоль реки, отраж аясь в реке, Затолпились мужицкие хаты. Лишь пояростней, ветер, рвани, Чтобы, близкие мне от рожденья, Хаты дальней , недальней родни Повалились к своим отраженьям . * * * Мы беседовали над Невой, На дому или в бане, где мылись... Но слова и мои и его И под звон молотков говорились. С ним работалось так, хорошо, О житье по душам толковалось... И спросил он, заметив рожок: — Это что? — Задуш евная малость... Но таиться от друга нельзя , В згляд его вопрошающий светел, Что поближе лежало — я в зял И всё выложил . Д ругу ответил. С вирель Чтобы сделать пастуший рожок — Труд велик ли, живя рядом с лесом ... Срезал ветвь, сердцевину прожёг Докрасна раскалённым железом . Ножик острый, шутя и шаля , Сладил дырочек семь или восемь... Р аскурлы к ал ся под журавля Мой рожок в эту ржавую осень. Отчего, не пойму я ладом, Лишь печаль умещается в прорезь ... И ко всей неполаде потом Н а поделке концы раскололись. Дед качал головой: — Ну, беда! — Н азы вая рожок мой дудою, Усмехнулся: — Объелась дуда По-бедняцки травой-лебедою. — Закурлычеш ь и ты ,— молвил дед ,— Только я у тебя сердце выну... У дуды сердцевины-то нет, Вдунь в дуду ты свою сердцевину. И игрец, что пошёл в кузнецы , В зял свирель и, проверив на голос, По кольцу наковал на концы, Чтоб играя , сто лет не кололась. И о н ы ч : Пусть мужицкое слово — верста, Думать долго — крестьянский обычай. Всё ж е дед говорил неспроста, И недаром попотчевал притчей. И скажу: ни с какого конца ,