Сибирские огни, 1955, № 5

— Так нельзя — «я их!» — указал он рассудительно. — Учись ез­ дить на оленях, а портить хорошего быка не нужно — у меня план на со­ хранение поголовья. А тут — больные... ноги ломают... дерутся рогами... убегают в тундру, а некоторых волки режут... Ты это всё понимаешь? Стадо двигалось медленно, — по количеству голов оно в два раза превышало обычную .норму, разместить его на копаницах было мудрё­ ным делом, приближались дни отёла, и Ядне следил, чтобы важенки не переутомлялись, не толкались на тесных ягельниках и обильно наедались. Выбор места для копаниц поручался самым знающим пастухам, их лёг- кие разведочные санки выносились на десяток километров вперёд стада; правившие ими люди отбирали хорошие мшаники— требовалась боль­ шая площадь, покрытая ягелем, неглубокий снег, защита от ветра. Сла­ бых оленей кормили концентратами, в состав которых входили мука, соль, витамины С и Д. Приготовлением их занимался зоотехник Ямкй Котыгин. Вечерами он бродил по стаду и выискивал таких важенок, ко­ торые лениво копали снег, лёжа. Их отводили в отдельное стадо, нахо, лившееся под особым наблюдением. И в приготовлении дополнительных кормов, и в ежедневных обходах стада Павлов самозабвенно помогал Ямки Котыгину. Он интересовался всем, что делали пастухи, и всюду, не спрашивая приглашения, лез помо­ гать. На отдыхе он вынимал тетрадь и заносил в неё свои наблюдения, различные профессиональные термины. Так, он записывал, что весновать значит двигаться с «плодовым стадом» по старым ягельникам и зеле­ ням; аргишить — кочевать аргишем, то есть караваном грузовых санок, идущих по снегу и по мху. В его тетради накапливался целый словарь новых^ для него слов: копаница — место корма оленей, остановка для пастьоы; летовка — движение кочевых аргишей и стад от становья к ме^ стам отёла, на лучшие выпаса; лайда — долина, ровное место; хорей — длинный шест, которым погоняют оленя; март — аркан, набрасываемый на оленя; ветка — лодка, выдолбленная из целого ствола дерева; дикий— дикий олень... Этих слов набралось уже больше сотни. Когда Павлову надоедали в часы отдыха филологические изыскания, он захлопывал тет­ радь, вертел ручку приёмника, ухитряясь извлекать из портативного ящика музыку в любое время, или читал стихи. Дольше других крепился в своём недоверии к Павлову сам Ядне Ноннэ, но и у него смягчился суровый мальчишеский взгляд, когда он увидел, как ловко и быстро научился Павлов раскладывать походный чум. Очень нравилось юноше, когда Павлов читал ему наизусть «Мед­ ного всадника». Многого Ядне не понимал, и потом расспрашивал Пав­ лова, но сердце его почему-то всё время волновалось и сладко ныло. Сидя у костра в чуме, он как-то спросил Павлова: Скажи, зачем'поехал с нами? Не пойму никак! Ты вот всё мо­ жешь в газету пишешь, книги вон какие в голове держишь, машину всякую знаешь, ты... ты — большой начальник! Зачем тебе наш аргинН Зачем тебе наша санка, наш олень? Павлов долго обдумывал ответ. — Видишь ли, Ядне, — сказал он. — Меня интересует то новое, что появилось у вас. Вот вы кочуете... Кочевье существует многие тысячи лет, но оно на глазах меняется — впервые за все эти тысячелетия! Пони­ маешь? Сейчас кочевье — уже не отсталость, не дикость, как было ведь совсем, недавно, а просто особый метод, ну... способ, что ли, освоения бо­ гатств Севера. Вот он, видишь? — Павлов постучал пальцами по радио­ приёмнику,— аргишит с вами. А это ведь — чудо техники! С вами — хи­ рургические инструменты, книжки, концентраты, резиновая лодка. А у Надер Тагу моторная лодка. Сети у вас — не какие-нибудь, а капро­ новые :(когда-нибудь потом я объясню тебе, почему это удивительно).