Сибирские огни, 1955, № 5

сом, оттенённым золотыми галунами. Ближние опричники царя держали ьад его головой большущий алый «солношник», который ослепительно сверкал золотым шитьём. Во главе шествия, с выпяченным животом, пыхтя, выступал дородный боярин, одетый в яркую алую ферязь с жем­ чужным воротом и собольей оторочкой. Подобно соборному протодиако­ ну, боярин басил на всю Ивановскую площадь: , — Крещённые народы, колпаки долой! Великий государь шествует. Эй-ей, шапки долой! Кто не снимает, кнутом того! Толпа покорно обнажила головы. Молча, неторопливо царь прошёл мимо. Впереди широко распахнута тяжёлая дверь в собор, из которого доносится стройное пение и видны мерцающие в полумраке огоньки лам ­ пад и свечей. Царь торжественно вошёл в собор и стал на подножье возле своего кресла. Придворные окружили его. Казаков поставили недалеко. Кольцо в собольей шубе старался держаться важно, степенно. Глядя на своего атамана, подтянулись и казаки. В сводчатом высоком соборе сумрачно, в холодном воздухе густыми витками поднимается сизый пахучий дымок росного ладана. Иванко не слышал ни возгласов патриарха, облачённого в дорогие ризы, ни песнопений хора, — мысли его унеслись далеко. Казак думал о Сибири. «Как там батька Ермак Тимофеевич? Знал бы он, как привеча­ ют нас на Москве, эх, и обрадовался бы! А то ли ещё будет!» Церковная служба длилась долго, обо всём можно было передумать. Царь устало сидел на горнем месте и, полузакрыв глаза, слушал пение. Кольцо незаметно подвинулся вперёд и стал разглядывать Грозного. Иван Васильевич, которому с небольшим было сорок лет, выглядел стар­ цем, под глазами — одутловатые, дряблые мешки, лицо избороздили морщины. Кольцо поднял глаза и внезапно встретился с устремлённым на него взором царя. Не выдержал казак пристального, пронизывающего взгляда Грозного, потупился и невольно подумал: «Вот откуда идёт его сила! Очи сказывают, как много он видит и как силен в неистовствах!» ...Не знал лихой казак Кольцо мыслей Грозного-царя: «Обуреваем страстями, много злого учинил я, — думал царь, творя крестное знамение, — но инако не мог, господи! Бояришки измену чини­ ли, раздорами жили. Кровь пролитую, все мои прегрешения простит Русь ради творимого великого дела — возвеличивания государства на­ шего...» В последнее время царь воспрянул духом, ибо положение страны из­ менилось к лучшему. Плохи были дела на западной границе, военные неудачи ободрили врагов. Взять хоть ливонский рубеж — тревожно на нём. Иван Василье­ вич затеял дружбу с легкомысленным владетелем острова Э зель— дат­ ским принцем Магнусом, думая через него достичь успеха. Он назвал принца королем Ливонии, и по тайному сговору тот осадил Ревель. Юный будущий вассал не сумел выполнить обещанного. Он безуспешно про­ стоял под Ревелем тридцать недель и был прогнан на свой безрадостный остров. Надежды, вернуть столь нужные Руси берега Балтики, рушились. С юга постоянно угрожал нашествием Крымский хан... И вот в тяжёлый час пришла радость — восточные границы страны отодвинулись далеко за Каменный Пояс, и вслед за Казанским и Астра­ ханским царствами пало самое большое татарское ханство ■— Сибирское! ...Из собора Иван Васильевич выходил спокойный, с облегчёнными мыслями о Сибири... Над площадью сияло солнце, искрился снег, звонко хрустел под ногами. В красноватых отблесках горели, как жар, купола