Сибирские огни, 1955, № 5

подлинно народный театр не мог не ре­ шить этой задачи. «А тут, — вспоминает писатель о работе МХАТа над пьесой,— я увидел, что актёры хотят и могут по­ казать массу и вместе с тем рассмотреть в этой массе каждого отдельного чело­ века...»1. Масса не безлика. Она состоит из мно­ гих отдельных индивидуальностей. Рас­ смотреть каждого человека, составляю­ щего массу, — вот самый верный прин­ цип успешного художественного вос­ произведения этой массы. За каждым произносимым словом должен быть ви­ ден живой человек, определённый темпе­ рамент, характер, и тогда масса эта не­ пременно будет дышать, волноваться, кипеть, бурлить. Театр и писатель шли именно по этому пути. Стихия живой народной речи, меткой, образной, передающей дух эпохи, харак­ тер среды, захватывает нас в этих сце­ нах. Немало здесь таких слов, как «ме- риканец», «почесь», «будя», «кокнуть», «запузыривай», «втемяшь» и т. п. Но дело не в них (не случайно в последней редакции автор убрал или заменил внешне характерные изменения в словах «провокатёр», «обох», «усех»), вернее, не только в них. Правильная гладкопись приводит к обезличке, но и погоня за ха­ рактерностью речи во что бы то ни ста­ ло, без соблюдения художественной ме­ ры, разрушает образ. Язык не само­ цель, а средство выражения сущности образа. « — Сам-то какой деревни? — Кто? — Ты. — Я-то? Мы вместе с нашим селом воюем... Пепино, село, слышал? — Пожгли, сказывают? — Пожгли. Ну и сволочь же! Прямо гнида, а не нация! Вот у вас хоть коло­ кольня осталась, а у нас всё село спали­ ли. Ну, озлились мы, обворужились, встали под твою команду, Никита Его- рыч, и давай крушить их!». Мужик, сопровождающий пленного американца, — лицо эпизодическое, ему принадлежит, кроме вышеприведённого отрывка, всего лишь две-три реплики. Однако уже из этого небольшого диалога нам ясен внутренний склад крестьянина. Он нетороплив, неповоротлив, туговато соображает. То же, что им прочувствова­ но и понято, выражается кратко, энергич­ но, точно: «озлились, обворужились, стали под команду и давай крушить!», «Мы не разбоем занимаемся, мы землю свою в порядок приводим», — в этих словах целая эпоха, большая правда на­ родного характера. Органического соответствия речи ге­ роя, правдивости его характера доби­ вается настоящий худояшик. В драма­ 1 Вс. И в а н о в . О «Бронепоезде». «Театр <н драматургия» № 3, 1934 г., стр. 28. тургии решение такой задачи имеет пер­ востепенное значение. Оно позволяет решить все другие, в том числе и задачу создания ярких массовых сцен, полных глубокого смысла. Вс. Иванов показал в пьесе не только подъём народных масс, их единство в борьбе за освобождение от гнёта импе­ риализма, но и мощь, непобедимость их интернационального братства. Это правдиво и убедительно прозвуча­ ло в пьесе оттого, что героизму масс в защите идей свободы противостоят ещё сильные, но по хищнической морали своей жалкие враги революции. В пьесе вскрываются истинные мотивы их пове­ дения, суть их характеров. Вс. Иванов разоблачает и отбрасывает как лживую и пропагандистскую версию о якобы миролюбивом вмешательстве американ­ цев и японцев в дела России. На самом деле, то, что происходило на Дальнем Востоке, иначе как насилием, захватом, разбоем назвать было нельзя. Капитан Незеласов прямой наёмник американских интервентов. Он идёт на непосредственную сделку с американца­ ми в их наглой попытке захватить Си­ бирь. Напуганный бегством из тюрьмы Пеклеванова, неудачами так называемых союзных войск, Незеласов спокойно вос­ принимает известия об американской за­ интересованности Сибирью и видит в этом лишь поддержку своим честолюби­ вым помыслам — сесть на место бездар­ ного генерала Спасского. «— Разве генерал Спасский посылает тебя в тайгу? — убеждает Незеласова его невеста Варя. — Американцы. Си­ бирь будет принадлежать не генералу Спасскому, а им. Помоги им раздавить партизан — это займёт немного време­ ни, — а там возвращайся, сбрасызай Спасского и сам становись на его ме­ сто. Мне именно на это намекнул пол­ ковник...». И только что расписывавший всё в мрачном свете, капитан Незеласов вдруг воспрянул духом: «Господа. Я ошибался. Пеклеванов — вздор. И за­ тем, какое там восстание, когда город полон американских и японских войск?» Иначе сказать, он оказался купленным и даже не за звонкую наличную монету, а за обещание власти, за обещание боль­ шой карьеры. Чувство родины у него давно атрофировано. Это внутренне опустошённый, озлобленный человечек, по-своему последовательный, проница­ тельный и умный. Незеласов — враг народа, действующий сознательно, рас­ чётливо и подчас не без смелости. На станции он бурно активен, подбадривает себя и других смелыми заявлениями и приказами: «Никифоров! Поручаю тебе выполнить геройский приказ...», «Я спрашиваю вас: замечено ли на линии движение партизан? Я должен рассеять это движение!».