Сибирские огни, 1955, № 5

— Теперь дух хорошо тянет, звери нас не узнают, будем смотреть, — ска­ зал он. Я достаю бинокль и при первом взгля­ де на нижний край мари замечаю два подозрительных серых вздутия среди копанины. — То ли кочки со старой травою, то ли звери... — говорю я старику. — Эко не разберёшь, сейчас ладно смотри, — сказал он, и я услышал, как хрустнул в его руках прутик. — Не шевелятся, кажется, кочки, — заключил я, не отрываясь от бинокля. — Ещё смотри, — говорит старик и ломает сучок. Тотчас между подозрительными пред­ метами поднялась голова быка с чёрны­ ми пухлыми рогами. Зверь насторожённо глядит в нашу сторону, долго шевелит ушами, вероятно, пытаясь разгадать, на­ сколько опасен этот звук. Но тревога показалась напрасной, и голова скрылась за снежным сугробом. — Звери, — прошептал я, хватая ста­ рика за руку. — Все четверо тут? — спросил он. — Видел ясно только быка. Старик покачал утвердительно голо­ вой. — Стельная матка днём крепко спит, — и, подав мне знак следовать за ним, тихо зашагал к мари. Воровски подкрадываемся к кромке леса и тут задерживаемся. До зверей не более четырёхсот метров. Старик до­ стаёт из котомки меховые чехлы, сши­ тые из мягких собачьих шкур наружу шерстью, и надевает их на лыжи. — Для чего это? — Так хорошо ходить, шуму нет, близко пустит, — ответил он. Затем Семён Григорьевич высыпал на полудошку из кожаной сумки патроны, стал перебирать их. — Да ведь они же у тебя все с осеч­ кой, — удивился я. — По медведю хотел идти! Как стрелял бы? — Ничего, — смеётся он. — Из трёх один непременно разрядится. — Зверь ждать не будет. Возьми мою винтовку, это надёжнее. — Эко! Надёжнее, да может не фар­ товая. Старики раньше говорили: когда удача, без ружья зверя добудешь; когда её нет, огнём пороха не запалишь. Он закладывает один патрон в берда- ну, два оставляет в руке. Надевает дош­ ку, накидывает на спину котомку и осматривается — не забыл ли чего. Всё это делается не спеша, уверенно, и я, по­ верив, что не моя сегодня удача, молча наблюдаю за ним. Старик, сгорбившись, прижав к живо­ ту бердану, бесшумно толкает вперёд лыжи, одетые в мягкие собачьи шкуры. Всё ближе подкрадывается он к сугро­ бам. Но чуткое ухо зверя трудно обма­ нуть. Вот из-под снега поднялся встре­ воженный бык. Заметив охотника, он за­ мер в нерешительности. Поднялись и остальные. Я взглянул на старика — истинный пень, и слева, и справа, как ни поверни — пень, да и только! При­ сматриваюсь: котомка — нарост; ствол ружья — сучок; дошка — как кора; да и сам он весь склонился на правый бок,— никак не отличить от пня. Звери,, доверившись глазам, отворачивают голо­ вы и лениво потягиваются, выгибая длинные туловища. Л Семён Григорье­ вич, не меняя позы, крошечными шага­ ми, всего сантиметров по пять, не более, подвигается к сугробам. Снова встрево­ жились сокжои и, вытянув длинные шеи, как журавли, изумлённо озираются, не могут понять, откуда доносится шорох. Но пень не вызывает подозрения, они смотрят по сторонам. Вижу, старик, не разгибаясь, осторожно поворачивает ствол берданы в их сторону и долго це­ лится... «Вероятно, осечка», — подумал я и вижу, как звери вдруг бросаются к лесу, но задерживаются, топчутся на, месте, не знают, куда бежать. А Семён Григорьевич опускает ружьё с неподра­ жаемым спокойствием, медленно пере­ заряжает его и опять пнём, незаметно подвигается вперёд. «Да стреляй же ско­ рее, уйдут!» — шепчут нетерпеливо мои губы. Грохнул выстрел. Бык вздыбил. По­ тряс в воздухе рогами, как бы угрожая кому-то, и грузно упал на снег. Осталь­ ные разбежались. Мы подошли к уби­ тому зверю. Это был крупный самец в роскошной зимней шубе, с мягкими толстыми взду­ тиями будущих рогов, обросшими темно­ бурыми волосами. Старик ощупал бока сокжоя, потоптался возле него, взглянул на небо, задёрнутое вечерними тучами. — Однако ночуем. Только пуганый волк уходит от жирного мяса! — сказал он тоном, не допускающим возражений. • Мы находим ровное местечко под елью, я готовлю дрова, ночлег и наблю­ даю, с какой ловкостью старик свежует зверя. Зубы держат шкуру за край, ле­ вая рука оттягивает её, а правая подре­ зает ножом. Ни одного лишнего движе­ ния, словно он всю свою жизнь, изо дня в день, только и занимался этой работой. Вроде и не спешит, а уж туша вылупи­ лась из-под шкуры. Тонким ножом он разрезал её на части, съел кусок парной печёнки и, облизывая пальцы, долго смотрел на жирную требуху. День закончился. В кровавом закате растворилось солнце. Сумрак окутывал вершины гор розоватой дымкой, про­ зрачной, как вуаль. Изредка забегает под ель ледяной ветерок. Горячим пла­ менем шалит костёр, бросая в темноту скупые блики света. На вертелах жарится сочная мякоть, в котле варится язык. В воздухе аромат поджаренного сала. Семён Григорьевич