Сибирские огни, 1955, № 5

ку, ещё передохнул и снял унты вместе со штанами... — Эко зря кричал Василий, и так куда с добром мыться можно, — рассуж­ дал шёпотом Семён Григорьевич. Посвежел старик, посветлели глаза. Но ещё не всё кончено. Он собирает грязную одежду, запихивает её в ведро, намыливает, выжимает и, не вставая, бьёт о корявый ствол лиственницы. За почерневшим лесом в голубом не­ бе томились высокие хребты. На лабаз­ ном срубе с ледяных свеч сбегали кап­ ли влаги. День кончился. Долину прикрыла тьма. Мороз быстро сковал размякший снег. Все собрались у нас. В палатке — полумрак. В печке вспыхивает пламя и обливает тусклым светом людей. На ли­ цах, выхваченных из темноты, покой и скука. В тишине слышно, как губы громко всасывают чай да на зубах по­ хрустывают сухари. — Эко кислый фрукт, — говорит Се­ мён Григорьевич, обсасывая лимон и морщась, как от ушиба. • — Корку-то не ешь, она горькая, — предупреждает его Василий Николаевич. — Пошто не ешь? Горько языку, да ему мало заботы, а брюху всё равно, — и по скуластому лицу старика расплы­ лась улыбка. — Что будем делать завтра? — не вы­ терпел я. Все молчат. В углах палатки ещё больше сгустился полумрак. Кто-то за­ жёг свечку. — Ленивому — сон, быстроногому — охота, а усталому оленю — свежая ко- пэнина1,— ответил Семён Григорьевич, разгибая онемевшую спину. — А ты что делать собираешься? — спросил я старика. — Мясо искать надо. Обеднел наш табор, костей не осталось, ножу делать нечего, да и брюху скучно! — Когда собираешься? — спросил, настораживаясь, Василий Николаевич.— Может вместе пойдём, вдвоём веселее. — В пустой тайге и втроём веселья не жди, а на свежем следу зверя и одному хорошо. Утром на глухариный ток хо­ дить буду... Потом надо искать место, где сокжой2 стоит... да и рыба надо поймать. Хорошо, что у глаз рук нет, всё бы за­ хватили. Тьфу, какой люди жадный...— старик заёрзал на подстилке и, зажму­ рив глаза, задумался. — Вот уж не ожидал от тебя, Семён Григорьевич, знаешь, где ток, и мол­ чишь. Я. можно сказать, для тебя всё: и крепкого чая заварю, и мозговую кос­ точку припасу, а ты вон какой... — Эко зря осерчал, Василь! Я думаю, по тонкому насту тебе глухаря не 1 К о п а н и н а — яма в снегу, сделанная оленем во время кормёжки. 2 С о к ж о й — дикий северный олень. скрасть, шумно будет, напрасно пули те­ рять будешь. — Под песню к любому подберусь, шум тут ни при чём. Говори, где ток, вместе пойдём. — Утром слышал, как глухарь щёл­ кал прямо на восход, думаю, там ток. Ты иди туда сам, моя другой знает... — и старик раздвинул хитрой улыбкой ску­ лы. Он так и ушёл, не выдав своего за­ мысла. Перед сном мы с Василием Николае­ вичем решили, что на ток пойду я, а он спустится вниз по реке, посмотрит, нет ли где большой поляны, чтобы поставить сети, и обойдёт боковые ложки — может, зверь какой живёт поблизости. Перед сном готовим ружья, лыжи, KG' томки, привязываем собак. Я беру мелко­ калиберку, а Василий Николаевич — винтовку. Спали беспокойно, урывками. До рассвета оставалось ещё много вре­ мени, когда мы позавтракали и покину­ ли палатку. Я задерживаюсь, чтобы по ходу Василия Николаевича определить, как далеко слышен шорох лыж. Стою долго. Охотник давно скрылся, а шум хрупкого наста всё ещё будит тишину. Это очень плохо. Не отказаться ли ид­ ти? Повернул ухо к востоку, послушал — не щёлкает. «Может, рано?» — подума­ лось мне, и всё-таки решаюсь искать ток. В лесу темно. Не видны даже звёзды. Осторожно пробираюсь между деревья­ ми. Почти на ощупь обхожу валежник, пни, и необъяснимым чутьём угадываю нужное направление. Иду долго. Вдруг надо мною что-то прошуршало, будто невидимая птица задела крылом верши­ ны леса. Я остановился. Шум откачнул­ ся и заглох вдали. Но из недр старой лиственничной тайги доносится еле уло­ вимый гул — сдержанный, тревожный. Иду дальше. Неожиданно лес поредел, показалась заснежённая поляна, а за нею пологая возвышенность. До слуха доно­ сится протяжный звук, точно кто-то во сне пробормотал. Настораживаюсь. Звук не повторился. Жду. Вокруг ещё темно. Слышу, где-то далеко под горою отрыви­ сто щёлкнуло, затихло на секунду, дру­ гую, да вдруг как польётся... Не задумываясь, я бросился на звук. Под тяжестью лыж шумно крошится наст, разрывая сонную тишину. Быстро пробегаю снежную полоску, взбираюсь на верх возвышенности и останавлива­ юсь. — Тра-та-та... Тра-та-та... Тра-та-та... — ясно слышится справа глухариная песня. Звук размеренно долбит тишину, стихает и снова льётся по лесу. Где-то впереди на «полу» страстно квохчет ко- палуха. Я слышу шорох её распущенных крыльев. Копалуха проходит незамечен­ ной мимо меня. Осторожно крадусь дальше. Вдруг на­