Сибирские огни, 1955, № 4

серебристых бобров, красных и чернобурых лисиц, выдр, горностаев и белок. Степняки пригоняли чистокровных коней, при виде которых у хан ­ ских джигитов захватывало дыхание. Поднимая тучи пыли, оглашая сте­ пи блеянием, спешили стада ясачных овец и баранов. Ханские приёмщи- ■ки отбирали самых жирных с нежной шерстью. Идоломольцы Васюганских болот, которым хан разрешил молиться своему грубому раскрашенному, рубленому из дерева болвану, были са ­ мые дикие и доставляли Кучуму дань добрыми шкурами, шерстью и ко­ нями. Имамы не могли проникнуть в их гнилые болота, чтобы насадить среди васюганцев мусульманство. Величие и богатство окружали хана. Чего ему ещё надо? То, о чём мечталось в юности, всё сбылось. Он имеет много рабов и наложниц. Ему навезли их с Руси, из Бухары, казахи доставили сюда красивейших девушек, с Горного Алтая старый князь Тулай, женатый на дочери Кучу- ма, прислал ему в обмен на собольи и бобровые меха караван с девуш ­ ками. Особенно полюбившимся наложницам дарил Кучум городки-кре­ постцы, отстроенные на окрестных холмах. Так, Сузгун-Туру он пода­ рил Сузге, которая была его последней любовью. Сегодня хан весь день оставался хмурым и недовольным. Он Обо­ шёл шатёр, перебирая янтарные чётки. «Всё тлен и предано тлену. Стар я стал», — огорчённо думал он. П о ­ дошёл к зеркалу. Давным-давно он выменял его у китайского купца на соболей, а потом пожадничал, велел уланам нагнать купца в горах и от­ рубить ему голову. И зеркало и соболи остались в шатре Кучума. Лучше бы не смотреть на своё отражение! Узкая бритая голова вы­ сохла, видны жгуты синих жил. Кожа — жёлтая и сухая, как древний пергамент. Лоб — в глубоких морщинах, глаза гноятся. Опухшие воспа­ лённые веки дрожат. Ниже подбородка, как грязные тряпицы, болтаются дряблые складки. И всё-таки не от этого особенно хмур сегодня Кучум. Тревожные мысли сверлят его мозг. Как-то давно побывал в Искере бухарский купец. Добрую весть принёс он. Боялся купец сказать всё вслух и долго говорил Кучуму прит­ чами и загадками . И лишь под конец, когда хан пригрозил посадить его на кол, он повалился в ноги и возопил: — Велик аллах, милость и щедроты его неисчерпаемы! Все пути злодеям в твою благословенную землю он преграждает, но старое, з а ­ бытое тобою зло дало свой корень. Из Бухары собирается сюда в степи, как злой волчонок, Сейдяк — сын Бейбулата! Чётки выпали из рук Кучума. Р аб быстро поднял их, вручил господи­ ну, и вновь забегали пальцы, спокойно перебирая янтарь. Он сидел на троне с замкнутым лицом, опустив веки... Нужно предупредить события: Сейдяк — сын Бейбулата смертен, как и все люди. Разве с ним не может приключиться смерть ещё до выхода из Бухары? Свои глаза плохо видят, но Кучум пошлёт остроглазых и чутких слухом соглядатаев. Их у хана много. В Искере они делают обычное де­ ло и почти не показываются на глаза придворных. Цирульник Хасан бре­ ет головы правоверных и слушает их болтовню, и всё, что говорят ему, он хорошо запоминает. Гончар Ибрагим постукивает по своим горшкам, зазы вая покупателей, но он столько же интересуется своими изделиями из глины, сколько хан Кучум думает об остяках. Гончар может обжигать не только горшки, —• он может залить свинцом рот тому, кто слишком много знает и неугоден хану. И не только это умеет сделать Ибрагим.