Сибирские огни, 1955, № 4

Князь не ответил, его глаза остекленели, и коричневое лицо выраж а ­ л о спокойствие. .„ — Сего татарина похоронить с воинскими почестями! — сказал Е р ­ мак, снял шелом и поклонился телу врага. Весь день после битвы Матвей Мещеряк подсчитывал добычу и гру­ зил на струги. Всё глубже и глубже оседали они. -— Потопишь ты нас, добродею, своей жадностью! — упрекнул его Никита Пан. Мещеряк по-мужицки озабоченно почесал затылок, моргнул серыми глазами. — Ноне в коренную Сибирь выплываем, вода глубока и сильна, вы­ дюжит и понесёт нас, голубушка, плавно и легко! И вновь лебяжьей стаей поплыли струги, а татарские орды вновь собрались и двигались берегом вослед. Кругом развернулись сибирские просторы, и ждали казаков трудности великие... 13 Хантазей в долблёнке сплыл вниз и вернулся через три дня о зад а ­ ченный. Ермак позвал его к себе. — Ну, бедун, рассказывай, что видел? Вогул сбросил шапку, лицо изъедено комарами. Закурил трубку, прищуренные глаза честно уставились на атамана. — Мой далеко плавал. Чинигиды голод есть, сидит мулза, хану дань платит, хану поклон бьёт. Везде таталы кличат: «Идёт лусский!». Везде войско, боятся казаков, как лысь плячутся, чтобы из куста стлелу пускай. Ермак терпеливо выслушивал взволнованную речь Хантазея. Стру­ ги плыли в тишине. Сквозь синие с золотой гривой тучи вырвался сол­ нечный луч, и впереди родилось золотое оконце. Ермак невольно за гл я ­ делся, — близко к речной ряби проходил косяк серебряных рыбёшек. Атаман в здохн ул :— Краса! Его умные, холодные глаза словно синевато-серые льдинки снова пронзили Хантазея. — Ты не договорил мне, что на реке делается, друг! Вогул склонил голову, помолчал. — Есть нехолосее: Аласай — получник Кучума — пелеголодил леку цепями, калаулит. — Вот это и неведомо нам было. Подумаем, как перехитрить, — глаза Ермака стали жестокими. — А ещё что? — Ессё дознался от своих. Есть князьцы Каскала, Аласай и Майтмас, стлелу посылал с класным пелом, звал на войну. Ждёт воинов там, где Тула падает в Тобол. Ермак тряхнул головой. — Эк, сколько наворочали! Ну, так и быть: и в Азове цепи на Дону татары ставили, да казак , что налим. И через цепи плывёт... Он вздохнул, томила ж ара . Скалы потрескались на солнце и шелу­ шатся, как вяленая рыба. Трудно казакам грести днём, а ночью нападает тучами гнус. Он страшнее зверя. Только что миновали на берегу оленью тушу. — Комал заел ,— с усталостью сказал Хантазей.— Л айка тепель слепнет от камал. Э-хе... Река огибала известковые утёсы, а вправо приволье — луга, озёра. Нарубили хворосту, стали вязать пучки. Погасли белы ночи. Казалось, весь мир погружался в кромешную