Сибирские огни, 1955, № 4

гадка есть, поставили татары под водой рыбий зуб — остроколье, чтобы ладейное дно впороть. Я на долблёнке сплыву, дознаюсь. — Добро, — согласился Ермак. •— Выводи, Пимен, из беды. Всё выглядел старик и вернулся быстро. — Ну, дело известное, — оповестил он. — Сам поведу своих лебе­ дей. Опять подняли паруса, и Пимен, став на носу, вскинул руку. Корм­ щики зорко следили за ней. Чуток повернёт ладонью старик, и струг по­ датливо следует мановенью. Сорок стругов след в след летели по тёмной реке. И видел Ермак, как мелькнули в реке волчьей пастью острые колья, торчком навстречу, но струги, скользнув бортами, пронеслись вниз... И когда последняя ладья проскочила, кормчий не утерпел, скинул шапку и закричал на всю реку: — Эй-гей, на крылышках промчали! Хантазей пыхнул дымком и сказал: — Больсой голова отыл и луки насол холосые. Гляди сколо есё лека и тут стелегись! В июльское утро раздалась Тура, блеснули воды Тобола. Здесь и подстерегли татары. Шесть князьков с ордами поджидали Ермака. Трое из них вели всю рать: Капгкара, Варвара и Майтмас. Все они были до­ родные, с бронзовыми лицами и властные. Не скрываясь, на устье ре­ ки поставили шатры и приглядывались к стругам. Ермак хорошо видел этих князьков с большими крепкими скулами, с узкими косыми глазами. «Не такие ли на Русь водили свои орды? Вот и кони их, невысокие, с широкой грудью и тяжкими копытами. Не на таких ли топтали эти без­ жалостные мурзаки русские поля и плетью хлестали полонянок?» В татарском стане заиграли в зурны, глухо забил бубен. На стругах заревели трубы, зарокотали барабаны. Звуки катились над равниной, как вешние воды. Леса отошли назад, раскинулась степь, и по ней носилось множество всадников, горько дымили костры. От берега оторвался чёлн и поплыл наперерез стругам. В нём стоял татарин в пёстром халате и махал рукой. Ермак хмуро посмотрел на посланца. — Допустить! Глаза вороватые, сам хилый, согнулся и руку к сердцу прижал, з а ­ говорил быстро, захлёбываясь. Толмач стал переводить речь, но атаман сказал: — По-татарски и сам знаю. Скрыв улыбку в бороде, Ермак слушал татарина. — Я ничтожный слуга В арвара послан к тебе. Повелел господин выйти на берег и просить у .него милости. На Русь живыми отпустит и выкуп не возьмёт. Великий и всемогущий аллах наградил моего госпо­ дина властью и силой. Видишь, сколь войска собралось у него. Куда пойдёшь, что сделаешь? Хочешь жить, проси пощады, целуй сапог моего господина... Глаза Ермака потемнели, в бороде перекатились скулы. Усмехаясь, он ответил татарину: — Опоздал твой мурзак на долгие годы. Пусть бьёт челом нам, — Русь сюда пришла, и земли, и леса, и воды тут станут для вогуличей и ос­ тяков вольными. Иди, пока не всыпали плетей, не ведает твой мурзак, что плетёт. У нас на Руси таков обычай, — никто и никому не лижет с а ­ пог. А кто и лижет по своей трусости и подлости,, того народ не чтит и зо­ вёт срамным словом. Ермак говорил медленно, спокойно, не спуская глаз с посланца.