Сибирские огни, 1955, № 4

н человека. Хантазей! ■— она вопросительно посмотрела на него и кивнула головой на его спутников.— А это кто? — Лусские, мои длузья, — с важностью ответил он... Вогулы уселись в круг, не скрываясь, с любопытством разглядыва­ ли казаков. Иванко Кольцо сидел по-татарски, сложив ноги, лихо взбил чуб. Вогулки подали осетра, испечённого в золе, и нарезанное ломтями оленье мясо. Оно было сырое, мороженое, обсыпанное искорками инея. Д о чего же вкусно! Казаки ели, хозяев и всё их потомство благодарили. Колесо насыщался осетром, макал ломти в жир и нахваливал рыбака, пой­ мавшего такую вкусную рыбу. Вогулы светлели от похвал, были довольны гостями. Алга,— крепкая, весёлая, услужала всем, но Хантазею подкладыва- ла лучшие куски. У вагула раздувались ноздри от вкусных запахов, при­ щурив от наслаждения глаза, он вздыхал: — Совсем, совсем мало-мало наелся. Ух! — он рукавом утёр толстые жирные губы и отвернулся от корытца с олениной. Но тут Алга принесла на блюде, сделанном из бересты, отварённые медвежьи кишки, набитые морошкой. Глаза Хантазея снова вспыхнули, он расстегнул кушак, прина­ лёг и на это угощение. — Алга, Алга! — хватал он за кухлянку молодку.— Я тебе сейчас спою. Д ай мне сангул! Она подала ему музыкальный инструмент, он ударил по струнам и запел на своём языке: Я увезу тебя, Алга, В стойбище русских, Отыр большой Сделает тебя моей женой. Эх-хх-хх... Казаки наелись, от сытости слипались глаза, а вогулы протягивали им чаши с горячей дымящейся кровью оленя. Морщась пили, а вогулы радовались: ■—- Холосо, ой, как холосо... Иванко Кольцо поближе подсел к вогулам и выпытывал пути на Искер. — Сюда ходи долго-долго, будет тундла. Пулга там, олески ходят. Нет там Кучума, — попыхивая дымком из трубки, рассказывал старик- охотник.—• От Кокуй на Баланчу ходи, там плыви. И плыви, всё плыви, е самый Искел плыви... Хан лют, олесек ему давай, соболь давай, лис давай, всё давай... Он присел на корточки, выбил золу из трубки, набил табаком свежим и потянулся за угольком. Пламя в чувале озарило морщины на его лице и добрые детские глаза. — Тундла ходи, когда в тайга гнус гудит,— продолжал он.— Холосо, много места. Только князь едет, белёт олесек, соболь белёт, лис белёт... И хан плохо, и князь плохо... Кольцо почесал затылок!, подумал: «Верно, все берут от вогуличей и остяков, худо им. А казакам мясо, рыба потребны, до весны продержаться. Как быть?». Старик взял Иванку за руку: — Лусский, доблый человек, оболони от хана... Есть надо казаку, Алга и сыны сети ставят, вези вам лыба. Олесек дам. Помогать надо... В умных глазах вогула ласка, добродушие, предупредительность. Кольцо схватил хозяина за плечи: